МОЙ ПУТЬ В НАУКУ
(Алексеев В.Р.)

Алексеев В.Р.
Алексеев В.Р.

В один из ярких солнечных дней июня 1952 года в мрачном здании продснабовской столовой поселка Чульман за большим круглым столом, накрытым белой скатертью, сидел явно не местный человек с окладистой бородой, без усов. Скрипнула тяжелая, обитая оленьей шкурой дверь и в зал вошел молодой паренек в широких расклешенных штанах и светло-серой ковбойке. Он повертел стриженной "под бокс" головой, посаженной на тонкую худую шею, потолкался немного у буфетной стойки, затем медленно приблизился к столу, произнес:

- Дядя, а вы геолог?

Большие торчащие уши его густо покраснели. Бородач поднял глаза, с интересом посмотрел на незнакомца.

- М-мм.... В определенном смысле - да. А в чем дело?

- Да я, вот тут .... железную руду нашел.

Юноша запустил руки в карманы и вытащил несколько кусков черного тяжелого камня.

- Вот.

Посетитель столовой оторвался от обеда, внимательно осмотрел матовые образцы горной породы.

- Да, действительно руда. И где же находится такое богатство?

- Недалеко, В устье реки Чульман, километров двадцать пять по прямой. Только путь тяжелый.

- А проводить сможешь? Или на карте показать?

- Конечно, могу. Я эти места хорошо знаю: где уголь, где кварц, где железо.

Так я познакомился с Адрианом Ивановичем Ефимовым, известным советским ученым - мерзлотоведом и гидрогеологом, одним из первооткрывателей Якутского артезианского бассейна. А вскоре меня вызвали в райком партии коммунистов, представили профессору Дмитрию Сергеевичу Сердюченко из Ленинградского отделения Академии Наук СССР. С ним мне пришлось совершить трудный конный маршрут к устью реки Чульман через Налымакин по левому берегу Тимптона.

Слушая у костра рассказы выдающегося ученого-петрографа о тайнах рудообразования в недрах Алданского щита, не думал я тогда, что свяжу судьбу свою с Академией Наук, с мерзлотоведением, гляциологией и географией. Да и как было угадать, если через несколько дней после возвращения из похода улетел я на Ли-2 в Якутск, где поступил на учебу в музыкальное училище по классу баяна (?!)... Только от судьбы, видимо, не уйдешь. И теперь, вспоминая те далекие дни, кажется совсем не случайной и встреча с Адрианом Ивановичем, и завязавшаяся невидимая дружба со студентом-практикантом Володей Баулиным, ныне академиком, директором института, лауреатом государственных премий и пр., и пр., а также мимолетная беседа на береговом обрыве с Иваном Дмитриевичем Белокрыловым, чьи геотермические "скважинки" безрезультатно разыскивал я по обочинам Амуро-Якутской магистрали много лет спустя.

Три года моей педагогической практики после окончания Соловьевской средней школы (преподавание математики, рисования и физкультуры), четыре года обучения в Благовещенском педагогическом институте им. М.И. Калинина привели меня, наконец, в Амурский областной музей краеведения. Тут я чуть не захлебнулся историей Сибири и Дальнего Востока, этнографией и архивным делом. Только более всего увлекла меня судьба и труды первопроходцев нашей науки - А.В.Львова, П.И.Колоскова, М.И.Сумгина, В.Г.Петрова, А.М.Чекотилло. Все они - диссиденты тех времен, бывшие каторжане или ссыльные поселенцы. Именно здесь, в музее, в ворохе исторических документов я обнаружил сыскное дело эсера Валериана Гавриловича Петрова, замечательного исследователя наледей Амуро-Якутской автодорожной магистрали, брата известного писателя-демократа Степана Гавриловича Петрова (Скитальца). Именно в это время в сарае Пиканского сельскохозяйственного опытного поля, расположенного у подножия хребта Тукурингра, в 12 километрах от города Зеи, удалось мне собрать объеденные мышами остатки уникального гербария экспедиции профессора Н.И.Прохорова. Тогда же я пытался хоть как-то восстановить рассыпающийся дневник Петра Оленина, будущего хранителя Якутского краеведческого музея, описывающий трагическую судьбу Учурского отряда Амурской Его Императорского Величества комплексной экспедиции, направленного в 1912 году на поиски удобного пути на Лену с берегов Амура.

Жизнь тех времен была далеко не легкой. Сорок пять рублей в месяц - ставка научного сотрудника системы Министерства просвещения, скитание по квартирам с грудным ребенком, и полуголодное существование не открывали широкой перспективы. А тут вдруг извещение: явиться в Обком КПСС, кабинет номер такой-то (не помню), иметь при себе паспорт, свидетельство о браке (до сих пор не знаю для чего) и пр., и пр..... Ухоженный вход в отдел пропусков. Проходная со строгим милиционером, ощупывающий взгляд, длинный коридор с широкими ковровыми дорожками. Разборка по поводу моей статьи в районной газете (г. Сковородино) "Первый поэт Амурской области - Л.П.Волков". Поэт как поэт, первый, хороший, талантливый последователь Афанасия Афанасьевича Фета. Не понравилась им, в отделе пропаганды и агитации, фраза о том, что погиб он во время подавления боксерского восстания в Китае "смертью храброго солдата на тридцатом году своей жизни так и не поняв, за что и против кого сражался". И что молодая жена его - мать троих детей, рыдала на могиле невинной жертвы.

Тут же вспомнили выступления на комсомольском собрании во время венгерских событий 1956 года: зачинщик студенческих волнений, провокатор.

- Что опять неймется?

Хорошие люди предупредили:

- Смотри, Володя, по краю пропасти ходишь. Не оступись.

Подумали, мы подумали с моей красавицей женой Верой и решили мотануть на Север: где наше не пропадало? Так вновь я оказался на своей Родине - в поселке Чульман Тимптонского района Якутской АССР.

С начала пятидесятых годов Южную Якутию захлестнула волна геологоразведочных работ. Как грибы росли временные жилища на открытых месторождениях полезных ископаемых - угля, железа, золота, пьезокварца. Некоторые населенные пункты возрождались. Названия Чульмакан, Таежное, Дес, Пионерка, Суон-Тиит, Оюмрак, Канку, Кураннах не сходили со страниц местных газет. На правительственном уровне обсуждался вопрос о строительстве на юге Якутии крупнейшего горнометаллургического комбината. Начались изыскания промплощадок, трассы железной дороги, ЛЭП. В Алданской тайге не затихал шум буровых станков, тракторов и автомашин. Потребовалось участие специалистов самого широкого профиля - экономистов, географов, гидрогеологов, проектировщиков. Именно в это время возникла необходимость создания специального научного подразделения, изучающего подземные воды и вечную мерзлоту.

Первые плановые мерзлотно-гидрогеологические работы провели сотрудники Якутской мерзлотной станции Института мерзлотоведения им. В.А.Обручева АН СССР И.Д.Белокрылов и А.Е.Ефимов. В течение трех полевых сезонов они изучали центральную часть Алдано-Тимптонского междуречья. Одновременно с ними работали сотрудники гидрогеологического отряда экспедиции СОПС АН СССР под руководством Н.А.Вельминой. Эти исследования фактически открыли уникальный мерзлотно-гидрогеологический регион. В целях продолжения начатых режимных наблюдений на месторождениях полезных ископаемых и изучения закономерностей распространения и формирования многолетнемерзлых горных пород в 1955 году по инициативе П.И.Мельникова в пос. Чульман была создана Алданская научно-исследовательская мерзлотная станция (АлНИМС). Первым ее начальником стал доктор геолого-минералогических наук Василий Максимович Пономарев, известный исследователь гидрогеологических условий арктического побережья России. Затем его сменил молодой кандидат наук Сергей Михайлович Фотиев, только что защитивший диссертацию по методам тепловой мелиорации мерзлых горных пород Колымского края.

В апреле 1959 года , когда я пришел устраиваться на работу в АлНИМС, здесь работало около 20 человек : четыре младших научных сотрудника (Нина Климентьевна Полищук, Глеб Николаевич Философов, Петр Николаевич Луговой и Вячеслав Александрович Усов), остальные - лаборанты и обслуживающий персонал во главе с заместителем начальника Владимиром Дмитриевичем Видилиным. С.М. Фотиев зачислил меня на должность старшего лаборанта и засадил за изучение фундаментальных отчетов Н.А.Вельминой и В.В.Узембло. Одновременно я обрабатывал данные геотермических наблюдений по месторождениям Таежное, Сивагли, Дес и Чульмакан, строил графики, рассчитывал градиенты. Летом поехал на съемку западной части Чульмаканского каменноугольного месторождения. В то время понятия "Геокриологическая съемка" еще не существовало, границы площадного распространения многолетнемерзлых горных пород наносили по данным эпизодических наблюдений в буровых скважинах и электроразведки. Мне пришло в голову при составлении мерзлотной карты, помимо других методов, использовать ландшафтный принцип картографирования. Через месяц, пройдя характерными маршрутами около 400 километров, я принес Сергею Михайловичу мерзлотно-геоботаническую карту масштаба 1 : 25 000 (ранее мне пришлось поработать в качестве геоботаника в пойме реки Амура от г. Благовещенска до устья р. Сунгари). Предварительные результаты полевых работ, как показалось, произвели на начальника неплохое впечатление. Видимо, это и послужило причиной того, что через несколько дней появился приказ о переводе меня на должность младшего научного сотрудника. Так вдруг, неожиданно для себя вступил я на путь ученого-мерзлотоведа.

Коллектив Алданской мерзлотной станции состоял из молодых сотрудников. Редко кому было за тридцать лет. Легкие на подъем, энергичные и веселые, мы большую часть года проводили в поездках и походах по тайге. Изучали гидрогеотермические условия месторождений, подземные льды и воды, криогенные формы рельефа, строение мерзлых горных пород, ставили опыты и эксперименты. Все было интересно и не было предела любознательности: твори, выдумывай, пробуй! Только сейчас понимаешь истинное значение этой прекрасной возможности. Всеобщим признанием и уважением пользовался Г.Н.Философов, физик по образованию, умница, юморист. Его хитроумные приборы, четкость мысли, результаты тонких наблюдений за орографической температурной инверсией воздуха, конвективными потоками в буровых скважинах, исследования геофизических полей и др. вызывали восхищение. Большинство из нас местом своей постоянной работы считало поле. И зимой, и летом, в любую погоду отправлялись мы для режимных наблюдений за температурой горных пород, на снегосъемку, на проходку шурфов и скважин. С.М.Фотиев увлекался древним оледенением и многие часы подряд сидел со стереоскопом над аэрофотоснимками. Или пропадал на уникальных Находских и Тимптонских источниках. Нина Климентьевна Полищук колдовала над графиками ВЭЗ и электропрофилями, устанавливая границы вечной мерзлоты с точностью до "наоборот". Ее муж Глебушка (Г.Н. Философов) постоянно что-то конструировал и рассчитывал тонко отточенным карандашом, пижонистый и красивый Петр Николаевич Луговой с легкостью необыкновенной строчил отчет за отчетом о исследовании подземных вод региона, умный и обоятельный Вячеслав Александрович Усов по одной странице в день изучал Ницше, по вечерам и в обеденный перерыв стоял на голове (тогда в моду входило учение Йога), ну а я занимался детьми и играл в духовом оркестре.

Первым моим крупным самостоятельным научным предприятием на станции стала поездка на оленьих нартах вдоль трассы Амуро-Якутской магистрали для изучения наледей. 28 февраля 1960 года окутанный морозным паром караван, сопровождаемый пятью сотрудниками, вышел из пос. Чульман и вернулся назад в середине апреля. Ночевали в дорожных будках или в палатках. За полтора месяца прошли около тысячи километров, сняв на план 110 наледей, сформировавшихся у автомобильной дороги. Это была почти точная копия полевых исследований В.Г.Петрова. Проведенных им тридцать лет назад. Только двигался он тогда не на оленях, а на утепленной повозке, запряженной мерином по кличке "Граммофон". Конечно, эти работы можно было провести с помощью автомашины, но тогда мы были бы лишены возможности совершать боковые маршруты в глубь тайги, во время которых увидели и узнали много интересного.

Отчет, подготовленный мной совместно с В.А.Усовым, произвел неплохое впечатление на Сергея Михайловича и получил одобрение дирекции Института мерзлотоведения им. В.А.Обручева, в состав которого входила тогда Алданская НИМС. Затем состоялись другие не менее интересные маршруты и съемочные работы: сплав по Тимптону, обследование кряжа Зверева, шурфовка на Кабактане и Дорожном, бурение на Эвоте, поездка на Бырылас, геотермические наблюдения на Нерюнгре, Чульмакане, Леглиере, Иенгре, Кабакте и многое другое. Все это приносило огромное удовлетворение, благодаря свободе действий, неутолимой жажды знаний и ежедневному общению с почти нетронутой природой.

Прошло несколько лет. В фондах станции накопился уникальный материал (целая библиотека), который нуждался в анализе и обобщении. Но штат станции вдруг "посыпался". Один за другим уехали С.М.Фотиев и П.Н.Луговой в Москву; Г.Н.Философов с женой - в Казахстан, В.А.Усов - в Якутск. Остался я один. Вскоре приехал новый начальник - Борис Иванович Кореннов с веселой симпатичной женой Людмилой Павловной. Жадный, тщеславный и мелочный, радиоинженер по образованию, он ничего не понимал в мерзлотоведении и фактически стал могильщиком Алданской мерзлотной станции. Вместо того, чтобы привлечь к исследованиям молодых выпускников ВУЗов (в то время это легко было сделать с помощью Павла Ивановича Мельникова), он окружил себя бездеятельными подхалимами и людьми, совершенно чуждыми науке. В итоге престиж станции резко упал.

Вскоре на юге Якутии начались широко масштабные геокриологические исследования геологического факультета МГУ, финансировавшиеся Министерством геологии СССР. Случилось так, что огромная подвижническая работа АлНИМС затонула в пухлых томах отчетов Московской мерзлотной экспедиции, в геокриологической карте Алдано-Тимптонского междуречья масштаба 1 : 500 000, хотя основу картографических работ подготовили многолетние и очень скрупулезные работы сотрудников мерзлотки. Увы, на них часто даже не ссылались.

Однако итоги деятельности Алданской станции все же были подведены. Во-первых, это была книга С.М.Фотиева "Подземные воды и мерзлые породы Южно-Якутского угленосного бассейна", изданная в 1965 году, а во-вторых, моя диссертация "Геокриологические условия Алданского нагорья и хребта Станового", защищенная в 1965 году в городе Якутске. К сожалению, по режимным соображениям диссертация не была опубликована, хотя содержала ценнейшие материалы десятилетних исследований, в том числе двадцать восемь цветных геокриологических и ландшафтных карт мелкого, среднего и крупного масштабов..

Станцию закрыли еще до моей защиты. Я стал единственным кандидатом наук, защитившимся на материалах исследований Алданской НИМС.

Эти воспоминания написаны экспромтом благодаря настойчивости Ростислава Михайловича Каменского. Считаю необходимым заметить, что данный жанр требует от авторов исключительно большой ответственности и документальности. Для этого нужно время. Но и не писать о себе, о друзьях-коллегах, о становлении и путях развития нашей науки - значит остаться в большом долгу перед будущими исследователями.



Первая страница (c) 2001


Яндекс.Метрика