Я никогда не думал и не мог себе представить, что после окончания Московского инженерно-строительного института им.В.В.Куйбышева попаду в далекий Якутск и буду участвовать в решении проблем строительства на мерзлых грунтах. "Виноват" в этом К.Ф.Войтковский, который по каким-то критериям выбрал и разыскал меня на факультете, предложил должность лаборанта (оклад 1500 руб по тем временам) в Северо-Восточном отделении Института мерзлотоведения им.В.А.Обручева и участие в исследованиях теплового взаимодействия подземных водопроводов с мерзлыми грунтами. И вот с 1958 года почти сорок лет (подумать страшно!), вся моя жизнь, вся творческая и научно-организаторская деятельность связаны с институтом. В ней можно выделить пять этапов, которые в какой-то мере связаны и с этапами становления и развития Института мерзлотоведения СО РАН.

Первый - с момента приезда в г.Якутск (1 сентября 1958 года) и по 1965 год. В этот период шло мое становление как научного сотрудника и специалиста в области инженерного мерзлотоведения. Мною был организован и проведен полупроизводственный эксперимент на опытном подземном водопроводе, подготовлена и защищена кандидатская диссертация (апрель 1965 года). С октября 1965 года я был официально назначен начальником-организатором новой Вилюйской научно-исследовательской мерзлотной станции института в пос.Чернышевский (Якутия). Начался второй этап моей жизни в институте. Предварительная организационная работа на станции началась с середины лета 1965 года. В августе мы вчетвером - покойный Лева Адонин (автор и исполнитель скульптуры мамонта перед институтом), Юра Тышев, М.С.Федоров (возглавлял строительный отдел института) и я приехали в пос.Чернышевский и разбили свой лагерь (шестиместная палатка) на крохотном скалистом пятачке крутого склона долины Вилюя, ниже Дома культуры "Вилюйгэсстроя". Главная наша задача состояла в закреплении территории, выделенной станции. Мы обозначили территорию просеками и установили таблички "АН СССР - запретная зона". И представте себе к этому запрету, а вернее к аббревиатуре "АН СССР", отношение всех было самое уважительное и мы сумели присечь попытки стихийных застройщиков балков занять нашу территорию.

Уже с конца 1965 года мы начали обустраивать станцию. Собрали из частей (2-х вагончиков и средней части с засыпными стенами) одноэтажный дом площадью 54 кв.м., который весь 1969 год служил нам домом, лабораторией, и мастерской. Сформировался небольшой коллектив. Основная его часть базировалась в Якутске, в старом лабораторном корпусе в помещении, где теперь располагается филиал кафедры мерзлотоведения ЯГУ, а пионерная группа - в пос.Чернышевский. С теплотой вспоминаю Ю.Н.Анненкова, П.М.Карпова, С.И.Нисковских, Грикиса (имя отчество не помню, он приехал из Латвии) и других, которые приняли на себя все первые заботы и проблемы обустройства станции и активно включились в организацию экспериментальных исследований. С июня 1966 года мы начали оборудование плотины и ложа водохранилища Вилюйской ГЭС термометрической аппаратурой и параллельно уже в Якутске вели теоретическую разработку методов прогноза динамики термического режима плотин с системой воздушных замораживающих колонок на примере плотины на р.Сытынан (по заказу Института "Якутнипроалмаз").

В декабре 1966 года было завершено строительство 2-х этажного деревянного восьмиквартирного жилого дома, а в январе коллектив станции с семьями авиаспецрейсом (ИЛ-14) прибыл в пос.Чернышевский. Часть квартир дома на первом этаже была занята под рабочие помещения - остальные под жилье. Начались наши трудовые будни.

Надо сказать, что Вилюйская НИМС была приемницей Алданской станции, которая располагалась в пос.Чульман. Планировалось, что часть ее сотрудников переедет в пос.Чернышевский, но реально коллектив новой станции формировался, главным образом, за счет института. Очень сложно было с научными кадрами, а вот научно-технический и производственный персонал подобрался хороший. Чтобы как-то поднять сотрудникам зарплату, в штатное расписание были включены старшие инженеры, старшие лаборанты, старшие механики, старшие препараторы (тогда были и такие должности). И вот, когда я настойчиво предлагал переехать из Чульмана в Чернышевский младшему научному сотруднику Алексееву Владимиру Романовичу (ныне доктор наук, ведущий и широко известный в стране специалист по наледям), он мне полушутя, полусерьезно ответил: "Ты посмотри на коллектив станции, все старшие, один я буду младшим" и ... не поехал.

Тем не менее, коллектив молодой станции был очень дружным, творческим и работоспособным. Нам удавалось очень интенсивно работать в науке и параллельно обустраивать станцию, свой быт. Вслед за первым восьмиквартирным домом, был построен второй, гараж с мастерскими, заложен лабораторный корпус. На станцию из Якутска переехали И.П.Константинов и В.И.Спесивцев, из Мирного - В.И.Макаров. Коллектив сразу значительно повысил свой интеллектуальный потенциал и начал вести исследования не только в интересах северной гидротехники, но развернул и региональные работы, изучение криогенных процессов на водохранилище, начал эксперименты с термосифонами.

В течении пяти лет (1966-1971) станция была построена, включая и лабораторный корпус, сложился ее научный коллектив, который заработал в полную силу. В феврале 1971 года П.И.Мельников предложил мне вернуться в Якутск в качестве своего заместителя по научной работе. Я принял это предложение и сразу включился в работу, первое время совмещая ее с исполнением обязанностей начальника станции. Мне было 35 лет - начался третий этап моей жизни в институте. Я учился руководить большим и сложным научным коллективом и одновременно активно занимался научной работой.

От "большой" северной гидротехники пришел к "малой" - мелиоративной системы Центральной Якутии, а затем к новой для меня области инженерного мерзлотоведения - фундаментам. Вскоре я возглавил одну из наиболее сильных в институте лабораторий - физики и механики мерзлых грунтов, которая успешно вела экспериментальные и теоретические исследования по различным направлениям инженерного мерзлотоведения. Исследования по механике грунтов возглавлял ветеран института Иннокентий Николаевич Вотяков, с которым мы были очень дружны, несмотря на разницу в возрасте. Человек незаурядного ума и небывалой работоспособности, блестящий экспериментатор. Он провел в подземной лаборатории института тысячи опытов, обеспечив безусловную корректность всех своих эмпирических формул, которыми инженеры-проектировщики пользуются и в настоящее время. Он рано ушел из жизни, унеся с собой и новые идеи, и новые замыслы в области механики грунтов и термореологии.

Важным и ярким событием в жизни нашего института было проведение в 1973 году II международной конференции по мерзлотоведению. Я с гордостью вспоминаю как четко работали группы наших сотрудников по обеспечению различных организационных аспектов работы конференции. Как мы вникали в "мелочи": организовали стажировку горничных гостиницы и официантов ресторана "Лена" в московских гостиницах и ресторанах "Интуриста", силами своей типографии изготовили и эмблемы конференции, и фирменные наклейки на чемоданы, и фирменную писчую бумагу с эмблемой гостиницы "Лена", да и многое другое. А тематические экскурсии в заречные районы, когда научные руководители "тащили" с собой хрустальную посуду для обеспечения соответствующего сервиса, о котором в общем то мы мало что знали. А танцевальная площадка на воде Вилюйского водохранилища (экскурсия конференции в Западную Якутию) прожектора, водопровод, комфортабельные палатки. В декабре 1994 года я был в Осло (Норвегия) на совещании по линии Международной ассоциации мерзлотоведов и канадец Дж.Хегинботтом с восторгом вспоминал поездку (в 1973 году) в Западную Якутию, а ведь прошло более 20-ти лет.

Весной 1975 года мною были организованы масштабные натурные наблюдения на газопроводе Мастах - Якутск для разработки рекомендаций по прокладке газопровода большого диаметра (1420 мм) от газовых месторождений Якутии к бухте Ольга для экспортных поставок газа в Японию и США (этот проект хотя и не был реализован, серьезно изучался всеми заинтересованными сторонами). В комплексных исследованиях приняла участие большая группа сотрудников лаборатории: В.Давыдов, Н.М.Бабий, Г.И.Голиков, Г.Джура, А.К.Потибенко, Г.Переломова, Л.В.Мясникова (Каменская), В.Д.Давыдова, а от криолитологов - М.И.Турбина.

С 1 января 1976 года я по ряду причин ушел в отставку с поста зам.директора и полностью переключился на руководство лабораторией и проведение исследований, а с осени 1977 года моя личная жизнь круто изменилась и по договоренности с П.И.Мельниковым я уехал руководить одной из старейших мерзлотных станций - Игарской. Начался четвертый наиболее продолжительный по времени и наверное наиболее насыщенный событиями этап моей работы в институте.

Игарская научно-исследовательская мерзлотная станция была не только одной из старейших в системе АН СССР, но очевидно и физически наиболее старой. Хотя мой предшественник А.А.Мандаров много сделал для модернизации станции (построил хорошие мастерские, гараж), но нужно было эту работу продолжить в большем масштабе и одновременно расширять круг решаемых научных проблем.

Хотелось бы напомнить, что на Игарской станции вели исследования известные мерзлотоведы страны. Организовал ее в 1930 году в системе Комсеверпути опытный инженер мерзлотовед Н.И.Быков, который прошел прекрасную школу при строительстве Транссибирской ж.д. магистрали. Он консультировал строительство первых промышленных и жилых зданий в Игарке. Есть его большая статья, опубликованная в 1934 году в сборнике "За индустриализацию Советского Востока" (Издание центрального бюро краеведения, Москва), в которой он дал описание мерзлотных условий на территории города и разработал ряд оригинальных конструктивных решений фундаментов промышленных и жилых зданий, в том числе и поверхностных. На станции в разное время работали Л.А.Мейстер, А.П.Тыртиков, С.С.Вялов, В.О.Орлов, А.И.Пчелинцев, Ф.Г.Бакулин, В.Ф.Ермаков, Ю.М.Гончаров, А.А.Мандаров, Н.Ф.Григорьев. Они оставили заметный след в нашей науке, в становлении и развитии Игарской станции и в жизни молодого заполярного города. П.И.Мельников тоже прошел свою первую школу организатора науки на Игарской НИМС. Он был ее начальником с 1935 по 1938 годы и в архиве станции сохранились прекрасно написанные и оформленные научно-технические отчеты того периода.

Из наиболее крупных научных работ станции в период моего пребывания в Игарке хотелось бы выделить следующие.

В 1979 году мы приступили к комплексным экспедиционным геокриологическим исследованиям на западном побережье п/о Ямала. Начальником экспедиции были вначале Н.Ф.Григорьев, затем О.В.Ермаков, заместителем начальника М.В.Цацко. База Карской экспедиции находилась в поселке Комигазпрома на мысе Хорасавей. Оттуда мы провели геокриологические исследования на Шараповых кошках, а затем организовали саннотракторный поезд (под руководством О.В.Ермакова) и произвели инженерно-геокриологические исследования по предполагаемой трассе газопровода через Байдарацкую губу. Кроме того, мы разбурили на шельфе Карского моря геокриологический профиль перпендикулярный береговой линии и установили распространение и основные характеристики реликтовой мерзлоты в этом районе. В течение 3-х лет вели круглогодичные теплобалансовые наблюдения в районе базы экспедиции, которые организовал Б.П.Сергеев.

В 1981-1983 годах были проведены эксперименты по намораживанию и обеспечению устойчивости искусственного ледового острова как основания для проведения разведочного бурения на углеводороды на шельфе арктических морей. К этим работам я привлек К.Ф.Войтковского, а из Якутска своего друга И.П.Константинова, а также Н.М.Бабия и Г.И.Голикова. Это были сложные и трудные эксперименты. Иногда мы по несколько дней не могли вести работы из-за пурги и метели - отсиживались в вагончиках на берегу Карского моря. Надо отметить, что одновременно, при отсутствии взаимной информации, такой же эксперимент провели американцы в море Бофорта только масштаб, техническая оснащенность и финансовое обеспечение его были на два порядка выше наших.

Из Карской эпопеи запомнился один эпизод. Я прилетел на Харасовей спецрейсом самолета ИЛ-14 в августе 1979 года. Основной состав экспедиции был уже на месте. К тому времени мы перебросили спецрейсами самолета АН-12 буровой станок на базе ГАЗ-66, вездеход ГАЗ-71, УАЗик-фургон. И вот во второй половине дня решили объехать на вездеходе побережье - так для общего знакомства. День стоял чудесный, тепло, яркое солнце, тихо. Едем на север и вдруг над морем четкая картина большого города с небоскребами. Мы остановились и по крайней мере в течение 7-10 минут наблюдали этот удивительный мираж.

В 1980 году на станцию из Красноярска переехал Ю.М.Гончаров, это позволило провести ряд производственных экспериментов по применению поверхностных фундаментов-оболочек. Сначала на таких фундаментах были построены два трех этажных 4-х квартирных жилых дома станции в 1 МКР. Правда, на талых грунтах и без вентиляции полостей оболочек. Затем на территории станции (в старой части города) при очень сложных геокриологических условиях (льдистые высокотемпературные мерзлые грунты) был построен каменный гараж на вентилируемых оболочках и впервые были проведены наблюдения за аэродинамикой воздушного потока и тепловыми характеристиками системы оболочка-основание. В конце 80-х годов был построен на поверхностных фундаментах лабораторный корпус станции.

Коллектив станции в Игарке был очень дружный, работоспособный и творческий. Надеюсь, что он, под руководством Л.В.Чистотинова, сохранил и сейчас все эти качества.

Летом 1987 года П.И.Мельников вызвал меня из Игарки в Москву. При встрече на его даче, он сказал мне, что собирается уйти в отставку с поста действующего директора института и видит во мне своего приемника. Это послужило для меня толчком к срочному завершению докторской диссертации. В конце того же года я прошел предзащиту, а в апреле 1988 года успешно ее защитил на докторском совете в институте. Осенью были назначены выборы директора института. Когда я приехал в Якутск, то оказалось, что П.И.Мельников круто изменил свою позицию и выдвинул в качестве кандидата на пост директора не меня, а Ю.В.Шумилова. Правда, большая часть коллектива поддержала мою кандидатуру, но тем не менее избрание в Сибирском отделении РАН было отложено, возникло много осложнений и неприятных минут. В этот период я был назначен Президиумом СО РАН и.о. директора института и мне очень помогли мои друзья и коллеги - Н.П.Анисимова и Г.М.Фельдман, которые согласились временно исполнять обязанности заместителей директора по науке. В апреле 1989 года я официально был избран директором института, несмотря на противодействие академика П.И.Мельникова. Мое избрание состоялось только благодаря активной поддержке коллектива и, как мне видится, настойчивости председателя Отделения академика В.А.Коптюга. Я и сегодня не могу понять, что тогда произошло, почему П.И.Мельников отказался от своего первоначального мнения? По настоящему теплые и доверительные отношения с ним у меня восстановились лишь в последние два месяца до его ухода из жизни, но мы никогда не касались этой темы.

Переезд из Игарки в Якутск и избрание меня директором института ознаменовали новый этап и в моей жизни, и в моей работе. Пришлось изменить масштаб мышления и ответственности. Конечно, опыт работы начальником станции и заместителем директора института был очень важен и явился основой формирования моих представлений о том, что и как надо делать, но тем не менее многое пришлось пересмотреть и многому учиться заново. Мне трудно объективно оценить и жизнь коллектива и свои действия в эти прошедшие семь лет. Но я горжусь нашим институтом, его достижениями в развитии мерзлотоведения, способностью его коллектива адаптироваться к новым политическим и социально-экономическим реалиям. Сейчас нам трудно. Пожалуй, так трудно институту не было никогда, но я с оптимизмом смотрю в будущее.

Первая страница

(c) 2001