Любовь к природе, а точнее - к географии, проявилась у меня довольно рано- еще в школьные годы. В 1951-1952 годах в летнее время я обычно работал в пригородных пионерлагерях под Якутском вожатым и организовывал все туристические походы с краеведческим уклоном. Правда, в то время в самой географии смыслил еще очень мало. Тем не менее, природу Севера полюбил навсегда. Кстати, это помогло мне не только определиться в выборе своей будущей профессии, но и успешно поступить в Московский университет.

Небольшой и скромный багаж моих знаний помог мне преодолеть конкурсное собеседование (я поступал как медалист, без экзаменов), на котором меня терзали такие киты географии, как Г.К.Тушинский (известный гляциолог), Н.И.Баранский (революционер и выдающийся экономико-географ), Б.П.Алисов (климатолог с мировой известностью). Одним словом, при конкурсе 10 -12 человек я "проскочил" в последний день, с последним потоком абитуриентов и стал студентом географического факультета МГУ. В 1953 году университет начал свой учебный год в новом, только что построенном высотном здании на Ленинских (Воробьевых) Горах. На пять лет это здание стало для меня "Alma Mater".

Первый учебный год - общий поток, общие дисциплины. Со второго курса каждый из нас определялся по кафедрам. Свой выбор я сделал однозначно - кафедра северных и полярных стран. В числе ее первых студентов был и я. Забегая вперед, скажу, что окончил кафедру в 1958 году вместе с 7 студентами, и только двое - я и И.И.Шаманова впоследствие стали мерзлотоведами.

Кафедрой "Североведения" руководил тогда профессор В.Г.Богоров - известный морской биолог, исследователь Арктического бассейна. В 1957 году кафедру возглавил молодой профессор, д.г.н. А.И.Попов, уже тогда признанный авторитет в геокриологии, сотрудник Института мерзлотоведения им.Обручева АН СССР. Он-то и определил мой дальнейший научный путь и профессиональное кредо. При его содействии после третьего и четвертого курсов я дважды побывал на дальней практике в Якутии: в 1956 году - в Западной Якутии (трасса будущей автодороги Ленск-Мирный), где начиналась "алмазная лихорадка" и в 1957 году в горах Хараулаха (Северное Верхоянъе).

Самое солидное знакомство с ведущими мерзлотоведами-патриархами нашей науки тоже состоялось при содействии А.И.Попова в 1956 году, когда в Москве проходило УП междуведомственное совещание по мерзлотоведению, известное своими бурными, порой непримиримыми и резкими дискуссиями, инициаторами которых, как мне помнится, были П.Ф.Швецов, В.А.Кудрявцев, А.М.Чекотилло, Л.А.Мейстер и др. В науку мерзлотоведение упорно внедрялась новая "геокриологическая" терминология. На этом совещании я был представлен П.И.Мельникову - начальнику Якутской мерзлотной станции и И.А.Тютюнову - будущему начальнику Вилюйской экспедиции.

1956 год можно считать точкой отсчета моего приобщения к геокриологии, началом первого этапа - зарождения интереса к предмету исследований всей будущей сознательной и творческой жизни. Этому во многом способствовало и то, что в составе Вилюйской экспедиции работали настоящие энтузиасты, влюбленные в "Сибирский Сфинкс", среди которых были как сформировавшиеся ученые (А.Н.Толстов, Ф.Г.Бакулин, И.Н.Вотяков), так и относительно молодые, но уже громко заявившие о себе исследователи (В.Т.Балобаев, Н.С.Иванов, Н.С.Данилова, Е.В.Белопухова, Ф.Э.Арэ) и, конечно же, совсем молодая зеленая научная поросль, вроде Г.Ф.Грависа.

Суровый председатель Госкомиссии МГУ - профессор А.М.Рябчиков, в то время декан геофака, распределил меня на Дальний Восток в распоряжение Второго главного геологического управления (профиль- спецсъемка погранрайонов). И отправился бы я в г.Уссурийск, если бы ни ...А.И.Попов. Увидев во мне, видимо, определенные "научно-геокриологические задатки", он забил тревогу. Не знаю, как это ему удалось, но ... из Якутска в Президиум АН СССР пришло персональное приглашение на меня от начальника СВО ИНМЕРО П.И.Мельникова. Побегав с недельку по разным инстанциям в длинных лабиринтах Второго геологического и по кабинетам Президиума АН от отдела кадров до бухгалтерии, я наконец-то получил одновременно "отступную" и билет до Якутска, на родину своих предков. Начался мой тернистый путь в науку, и я с энтузиазмом, каким только обладал в свои неполные 24 года, приступил "грызть ее гранит".

Первым, кто меня встретил в уютном деревянном здании на "мерзлотке", был Н.А.Граве: теплое рукопожатие, приятная, доверительная, очень теплая беседа, и он загоняет меня на полюс холода - на ледники хр.Сунтар-Хаята (Оймяконский р-н) для моральной поддержки (на большее я тогда не был способен) группы М.М.Корейши, проводившей свои исследования по программе III Международного геофизического года. Здесь пригодился мой опыт зимних студенческих экспедиций по снегосъемке в Теберде (Кавказ), Южном Урале и Кольском полуострове, в которых я побывал во время зимних каникул, работая по программе профессора Г.К.Тушинского. Первое серьезное испытание - зимовку в горах - я выдержал! По возвращению с зимовки, оценив мои скромные творческие возможности меня определили в отдел общей геокриологии в группу молодого кандидата геол.-мин.наук Е.М.Катасонова, участника Великой Отечественной войны. Чуть позднее группа переросла в лабораторию, ударную часть которой составляли Г.Ф.Гравис, К.Ф.Говоров, Е.Г.Григорьева и др. Все мы, дружно поддерживая шефа, углубились в познание тонкостей мерзлотно-фациального анализа - детища Евгения Марковича.

До 1962 года я проработал в дружной семье криолитологов, и первое поле в 1959 году провел на Далдыне, на знаменитых трубках "Удачная", "Зарница", "Сытыканская" в компании симпатичных девушек - гидрогеологов З.Г.Шрабштейн и Г.Д.Пермяковой. Вместе с нами трудились и будущие светилы геотермии В.Н.Девяткин и А.Н.Козлов, разрабатывающие под мудрым руководством В.Т.Балобаева новый метод геотермических наблюдений - терморезисторный. Работы первого солидного полевого сезона (он длился с апреля до сентября) позволили собрать интересный материал и вместе с З.Г.Шрабштейн мы написали свой первый научный труд, в котором охарактеризовали температурное поле горных пород трубки "Удачная" и выделили в качестве его особенностей - безградиентную зону. Пока статья писалась и издавалась (три раза ее "заворачивал" Е.М.Катасонов, один раз - А.И.Ефимов и четыре раза П.А.Соловьев - непререкаемый авторитет в то время в "глубокой геотермии") за это время мой соавтор сменила фамилию на Устинову и через несколько лет исчезла не только из Института, но и с геокриологического горизонта. Жаль: подавала большие надежды!

1962 год - переломный в моей научной биографии: с туманных берегов Анадырского лимана в Якутск прибыл И.А.Некрасов. Это была крупная фигура в прямом и переносном смысле. После А.И.Попова я считаю его самым главным своим учителем, наставником и педагогом. Несмотря на нашу разницу в возрасте (8 лет), я с чувством глубокого уважения хотел бы причислить себя к клану его самых верных, искренних друзей и сподвижников. Нас с ним объединяло многое: любовь к региональным исследованиям, к горам, ледникам, равнинам и наледям; от него я перенял чувство ответственности за любое дело, за работу и ее результат. Я верил ему и, как мне кажется, он доверял мне. Игорь Александрович Некрасов - это целая эпоха в жизни сибирской геокриологической науки. С именем Некрасова мы связываем Удоканскую эпопею. Собрав молодежь: С.И.Заболотника, Ю.Г.Шасткевича, А.М.Федорова, Н.Н.Индолеву и других, укрепив коллектив для "прочности" И.Н.Вотяковым, он организовал мощнейшую экспедицию для решения многих загадок "Сибирского Сфинкса" в труднодоступных, малоисследованных районах Северного Забайкалья. Удоканская экспедиция продолжалась практически до 1966 года. С небольшим перерывом она возобновилась в 1969 году, но уже как экспедиция БАМ. В обоих этих экспедициях мне неоднократно и длительное время приходилось исполнять обязанности начальника: И.А.Некрасов считал, что в его отсутствии эту "лямку" я мог тянуть с успехом для общего дела. И я старался, как только мог! Я благодарен ему за это доверие.

Удокан дал мощный импульс росту молодого потенциала науки. Он стал хорошей школой для подготовки высококвалифицированных кадров. Материалы Удоканской экспедиции составили научную основу диссертационных работ Ю.Г.Шасткевича, Г.Ф.Грависа, С.И.Заболотника, Л.Н.Соловьевой, В.В.Ана. Свою диссертацию, вдохновителем которой был безусловно И.А.Некрасов, а научным руководителем П.И.Мельников, я целиком написал по результатам работ в Северном Забайкалье. Защита ее состоялась в Якутском филиале СО АН СССР в мае 1968 г. Десять лет я шел к ней. Срок, по тем временам, весьма оптимальный. Кстати, я досрочно, раньше на 1 год, окончил заочную аспирантуру ИМЗ и был первым аспирантом будущего академика. Одновременно со мной успешно защитили диссертации Г.Ф.Гравис и Н.Лонжид - первый ученый мерзлотовед из Монгольской Народной Республики. 60-70-е годы оказались очень насыщенными в плане организации и проведения полевых работ. Одновременно в отдельные годы работали 3 экспедиции: в Арктике (Н.Ф.Григорьев), Центральной Якутии (А.И.Ефимов, В.М.Барыгин) и в Забайкалье (БАМ, Удокан - И.А.Некрасов). Мы ухитрялись за один полевой сезон побывать в 2-3-х регионах. Уникальным в этом плане для меня был 1971 год, когда я, возглавляя экспедицию БАМа на западном участке (от Лены до Тынды), побывал во всех отрядах и ухитрился сопровождать молодого М.М.Шаца в горах Тувы, а с Н.В.Шараповым отработать на юге Иркутской области (Черемховский угольный бассейн). Да и продолжительность полевых сезонов была достаточно большая. Так, например, в 1962 году наш десант в Чаре высадился спецрейсом в апреле, а я с последней группой своих сподвижников вернулся в "родные пенаты" уже после Нового 1963 года ; в марте уже снова собирали рюкзаки.

Годы летят быстро! Время ставит новые задачи и требования. По новому складываются отношения науки и практики. Меняется и отношение общества к науке. Оглядываясь назад, думаю буду прав, если скажу, что с середины 60-х годов и до конца 70-х региональная геокриология, возглавляемая нашим "крестным отцом" И.А.Некрасовым, переживала звездный период. Мы направлялись туда, куда хотели, и финансировались достаточно мощно. Нас не гнали в поле, оно само нас звало с наступлениями первых погожих и солнечных весенних дней. Мы все болели приятной ностальгией по горам, наледям, ледникам и аласам. Именно в эти 15 лет мне довелось побывать на ледниках и наледях хребта Черского, исследовать штольни Нежданинского золоторудного месторождения, совершить восхождение к "гулаговским" штольням в верховьях притоков р.Момы, осуществить рискованный сплав по реке Буордах в отрогах хр.Улахан-Чистай от истоков до устья, чтобы добыть материал для "Каталога ледников бассейна р.Индигирки". Материалы этих исследований помогли позднее мне убедиться вместе с Н.Н.Романовским, И.А.Некрасовым и В.С.Шейнкманом, что в отрогах Улахан-Чистая наледные поляны мигрируют вслед за отступающими ледниками, меняя мерзлотно-гидрогеологические условия.

В эти годы "потепление" в общественно-политической обстановке внутри страны ("хрущевская оттепель") коснулось и науки. Оживились международные связи нашего Института. В 1973 году Якутск и наш Институт принимали участников П МКМ, первого международного форума, проводившегося в Якутии. В программу конференции входили и полевые экскурсии в Западную, Северо-Восточную и Центральную Якутию. Научная часть программы экскурсии на Северо-Восток Якутии разрабатывалась И.А.Некрасовым, а все полевые маршруты довелось готовить мне. Это были напряженные, но чрезвычайно интересные поездки. Могу откровенно сказать, что без помощи таких помощников как П.П.Гордеев, П.Н.Скрябин, А.М.Снегирев, М.С.Иванов, Г.Г.Пудов, на долю которых досталась серъезная нагрузка детального планирования всех маршрутов, вряд ли можно было достигнуть успеха. Наши гости были просто удивлены и поражены! Еще бы, они облетели ледники хр.Сунтар-Хаята и Улахан-Чистая, побывали на крупнейшей в мире Большой Момской наледи, наблюдали за извлечением золота с промприборов в р-не полюса холода - Оймяконье.

В 1977 году перед мной впервые приподнялся "железный занавес" и я смог посетить Монголию по приглашению вице-президента АН МНР академика Цэгмида. В то время монгольские ученые-мерзлотоведы вынашивали идею создания самостоятельного Института геокриологии, чтобы не входить отделом в комплексный Институт географии и мерзлотоведения, в котором мерзлотоведение было на правах "пасынка". Вместе с монгольскими коллегами, и прежде всего с моим другом Н.Лонжидом, мы разработали проект структуры Института и программу - основные направления исследований его лабораторий. К большому сожалению, у них уже тогда "попахивало" перестройкой в научном мире, и наш труд остался не востребованным. А жаль!

Период 80-х годов, пожалуй, самый неприятный в нашей науке из-за новых требований жизни - "науку ближе к производству" и пресловутого пресса "обязаловки" в отношении хоздоговорной тематики. Мы начали крутиться: уже не думая куда поехать, что открывать. Нас призывали, нас приглашали и даже стали платить за то, что мы делаем не то, что нужно науке. Хоть и мрачным был тот период, но все-таки чуть-чуть светлее, чем современный.

Осложнившаяся финансовая ситуация в середине 80-х годов вынудила искать "рынки сбыта" нашего интеллектуального товара - научных знаний. Помог опыт полевых исследований по программе мерзлотной съемки в разных регионах обширной области вечной мерзлоты. Неплохих "купцов" в лице алмазников, гидростроителей и газовиков-проектировщиков мы нашли в Западной Якутии, где с 1981 года мне довелось руководить всеми геокриологическими исследованиями. За 15 лет мы прошли по трудным зимникам и профилям десяти тысяч километров, обследовали более 20 участков и горно-геологических полигонов, промерили несколько сотен скважин. Подобрался на редкость трудолюбивый коллектив: П.П.Гордеев, С.П.Готовцев, В.А.Попов, П.Я.Константинов, И.В.Дорофеев, И.В.Поздняков, В.В.Ан и др. За время полевых работ мы собирали по крупицам уникальный фактический материал в тех местах, "где Макар телят не пас"! Нашими полигонами стали участки в верховьях рек Мархи, Алакита, Алымджи, Ахтаранды и других притоков Вилюя.

Одними из первых мы пришли к створу будущей IV ГЭС на Вилюе-Чиркуокской и осуществили сплав с целью криолитологического описания по р.Моркоке - "речке быстрой". Побывали на многих коренных месторождениях алмазов - трубках "Якутская", "Амакинская", "Интернациональная", "Моркокинская" и других. В сапогах с длинными голенищами по марям и каменным осыпям своими ногами мы вместе с изыскателями прошли трассы газопроводов Тас-Юрях - Мирный; Мирный - ГЭС III; Мирный - Чернышевский - Айхал - Удачный. Пожалуй, после Удокана и БАМа, Западную Якутию можно с полным основанием считать этапным периодом. Ведь, кроме региональщиков здесь работали и продолжают вести исследования и другие лаборатории нашего Института - инженерной геокриологии, геотермии, подземных вод и геохимии. В результате был собран уникальный и разноплановый материал. Мне посчастливилось вовлечь в орбиту научного поиска и молодых специалистов. Приятно сознавать, что двое из них - С.П.Готовцев и П.Я.Константинов под моим непосредственным руководством защитили диссертации и пополнили ряды научного "спецназа" региональщиков.

И сегодня мы продолжаем работы в алмазоносных районах Якутии. Наш многолетний труд в труднейших условиях полевых работ с весьма скромным централизованным финансированием, особенно в последние годы, все-таки не пропал даром. После длительных мучений мы наконец-то, в 1994 году, сдали в печать монографию "Криолитозона Якутской алмазоносной провинции" (соавтор к.г.-м.н. С.П.Готовцев) - первое солидное (к сожалению "урезанную" с 18 до 11 печатных листов) издание по геокриологическим условиям Западной части Сибирского плоскогорья.

В 1984 году наш Институт несколько поредел, в связи с тем, что в Тюмени был создан новый Институт, по профилю очень близкий нашему, поэтому часть сотрудников "эмигрировало" туда. Наша лаборатория потеряла свою голову - шефа И.А.Некрасова, который в течение долгих 17 лет был нашим духовным отцом. Потеря была серьезной. Помнится, как месяца за 2 до отъезда, видимо, приняв уже окончательное решение, И.А.Некрасов, пригласив меня к себе в кабинет, сказал дословно следующее: "Игорек (он часто так называл меня), все. Мы расстаемся, так надо и для науки и для ... (он имел в виду, видимо, что-то личное). Иду к ПИМу (Павел Иванович Мельников) и сдаю тебе наше (он так выразился!) детище. Как ты смотришь на это! Подумай. Думаю, ПИМ возражать не будет". Что-то отцовское, доброе, осторожно-настроенное и грустное было в его последних словах.

Позднее, года через три, по приезде в Якутск, видя, что его "якутское дитя" чувствует себя нормально, развивается так, как ему виделось с берегов Тобола, а традиции, заложенные им, по-прежнему крепки, он мне сказал: "Эх, Игорек! Там (он имел в виду Тюмень) не то! Все мое лучшее я оставил здесь! Эх бы... Но ... все мосты сожжены! Рубикон мы миновали!" Каждый его приезд в Якутск для меня, для нашей лаборатории был праздником. Мы собирали заседание лаборатории, слушали его и сами делились с ним своими успехами и заботами. Так было до того дня, пока он не ушел из жизни в 1989 году. В память о замечательном ученом, педагоге и учителе молодежи мы, его последователи и коллеги, посвятили ему два наших капитальных труда - монографии: "Мерзлотные ландшафты Якутии" и "Криолитозона Якутской алмазоносной провинции".

Да, время бежит неумолимо быстро. Уже 38 лет связывают меня с коллективом "мерзлотки" (так ласково мы ее называем). И все это время я не пропустил ни одного полевого сезона. Где только не побывал: крайняя точка на севере - остров Котельный, на юге - граница с Амурской областью (бассейн р.Гилюй и хр.Хангай в Монголии), на востоке - верховье р.Колымы, на западе - верхнее течение р.Вилюя и притоков р.Оленека. Из всех улусов Республики Саха (Якутия) я не побывал только в 4-х. В 1993 году осуществилась моя давняя "голубая мечта": я одним из первых мерзлотоведов десантировался в центре о.Котельного (группа Новосибирского архипелага), где когда-то Э.В.Толль проводил свои героические походы, совершал замечательные открытия и положил свою жизнь на алтарь науки, которой был предан беспредельно!

Мне всегда везло: в трудных полевых условиях меня всюду окружали добросовестные, энергичные и внимательные сотрудники. Благодаря их поддержке, преодолевались порой невероятные трудности и преграды. С благодарностью вспоминаю Г.Г.Пудова, Н.А.Шарапова, Н.К.Мишарину. Все полевые сезоны заканчивались без всяких "ЧП". Я не замерз на Удокане, когда в метель и пургу, которые длились три дня, выбирался один без лыж по глубокому снегу из Ингамакита в Чару, чтобы успеть на спецрейс в конце сентября 1963 года. Мы не пошли на дно с моим напарником в бурных волнах Буордаха. Даже летом 1993 года в арктической тундре о.Котельного в слепом тумане я не заблудился, пройдя за день лишних 45 км, чтобы выйти к лагерю. Одним словом, судьба благосклонна ко мне, и я, по-прежнему, не мыслю своей жизни без новых районов исследований и без экспедиций. Очень хочется побывать еще там, где не был: на р.Муне, сплавиться по р.Алакиту, пройти маршрутами по знаменитому Охотскому заброшенному тракту и ...

Судьбе угодно было приобщить меня и к педагогической работе. В 1961 году профессор С.П.Качурин, некогда читавший нам лекции в МГУ, преподавал в Якутском госуниверситете. Он заболел и попросил меня заменить его, а затем передал чтение курса "Общее мерзлотоведение" мне. Так я очутился на преподавательской стезе и общался со студентами вплоть до 1992 года, т.е. 31 год. Кроме чтения курса лекций, руководил практикой и дипломными работами студентов, неоднократно возглавлял ГЭК. Под моим руководством было написано 22 дипломные работы. В 1984 года ВАК присвоил мне ученое звание доцента по кафедре мерзлотоведения ЯГУ.

Полевые работы, отчеты, статьи, доклады, монографии, карты - все это было, и надеюсь, что продлятся еще какое-то время. Мы успевали делать все, на все хватало сил и энергии и, конечно же, при доброжелательной поддержке наших учителей, среди которых я особо мог бы отметить Н.А.Граве, И.А.Некрасова, Н.П.Анисимову, П.А.Соловьева, Е.М.Катасонова. Они по крупицам привили нам интерес к науке, научили многому, чему не учат на студенческой скамье. С их помощью мы, "зеленая поросль" 50-х годов, превратились в специалистов и приняли от них эстафету, стараясь ее пронести достойно на нашем этапе научного поиска на длинной марафонской дистанции, имя которой - геокриология. При содействии наших учителей мы смогли выйти на орбиту международного научного сотрудничества. Мне довелось представлять научные доклады на четырех последних МКМ в Канаде, на Аляске, в Норвегии и Китае, читать лекции в Германии, принимать десятки ученых, посещавших наш Институт и совершать с ними экскурсии по Якутии.

В 1991 году Институт отмечал свой очередной юбилей и 50-летие систематических мерзлотных исследований в Якутии. Мне было очень приятно, что дирекция Института в число авторов - составителей буклета по ИМЗ вместе с заслуженным деятелем науки РС(Я), д.г.-м.н. Н.П.Анисимовой и д.г.-м.н. В.В.Шепелевым включила и меня, что дает мне определенное право причислить себя, если не к "патриархам", то к когорте "ветеранов". Да, из пополнения 50-х годов нас в Институте осталось немного (М.К.Гаврилова, Р.М.Каменский, И.П.Константинов, А.А.Мандаров), а было около двух десятков.

Сегодня, оглядываясь назад, испытываю моральное удовлетворение от того, что выбор профессии был сделан верно. Я сознаю свою причастность к тем стройкам нашей страны, которые она осуществляла в эти четыре десятилетия, и где мне довелось трудиться. Я даже ставил свою подпись в актах государственных комиссий, дававшим свое "добро" на сооружение Нерюнгринской ГРЭС, города Нерюнгри, угольного карьера, на строительство участков трассы АЯМа, БАМа и Удоканского ГОКа. Испытываю чувство особого удовлетворения, что с участием геокриологов к жителям Центральной Якутии пришло "голубое топливо" по трассе первого в мире газопровода, проложенного в условиях вечной мерзлоты. У начала этой трассы, а точнее у истоков "газовой реки" (р-н пос.Тас-Тумус) мы проводили исследования в далеком 1951 году. Правительство Республики Саха (Якутия) высоко оценило мой скромный вклад в развитие производительных сил родной Якутии - в феврале 1995 года указом Президента М.Е.Николаева мне было присвоено высокое почетное звание "Заслуженного работника народного хозяйства РС (Я)".

Время идет, бегут годы, мы уже не мужаем, а стареем! Надо успеть сделать как можно больше, чтобы для наших последователей, наших молодых коллег создать хорошую базу и стартовые условия. Задачу ближайшего будущего определил бы очень коротко - завершить творческому коллективу ведущих научных сотрудников Института работу над начатой монографией "Криолитозона Якутии".

Пусть для всех нас, кто направляет свой научный потенциал на изучение "промерзлости Земли", не теряют смысла слова основоположника нашей науки М.И.Сумгина, сказанные им на заре становления науки: "Победить вечную мерзлоту, подчинить ее разуму и воле человека - великая задача, и пока она вся еще впереди". Обращаясь к молодому поколению, хочу сказать, чтобы они, отдавая дань нашему скромному труду и сделанному нами, не оставляли бы без внимания те регионы, где мы проводили свои исследования: мы сделали далеко не все, не все открыли. Научному поиску всегда есть место в жизни! Перефразируя заглавие замечательной книги Федосеева "Смерть меня подождет", хочу пожелать молодым коллегам и нам, ветеранам, жить под девизом "Смерть нас подождет!" А это значит, что мы сможем сделать еще многое и обогатить нашу науку новыми интересными открытиями.

Первая страница

(c) 2001