"Людей и природу познай в их развитии"

(Устный совет Е.М.Катасонова)

В начале Великой Отечественной войны, спасая от врага себя и гурт совхозных коров, мои родители с моей старшей сестрой пешком прошли от Дона к реке Ишим, в село Песьяново Омской области, где мне и довелось появиться на свет 18 мая 1942 года. Мой папа - ветеринарный врач, не воевал. Из-за сильной близорукости он был оставлен властями в тылу. Сказать что-либо более существенное о Песьянове затрудняюсь. Отмечу лишь, что в младенчестве я моими близкими был увезен из этого небольшого сибирского села.

После войны наша семья вернулась в европейскую часть России. Занимаясь диагностикой заболеваний крупного рогатого скота, а также лошадей, свиней и птиц, мои родители часто переезжали с места на место со своими чадами и домочадцами. С ними я пересек Ростовскую, Астраханскую, Волгоградскую области. Мой папа брал меня в свои поездки в Калмыкию и на Каспий. Но дольше всего наша семья проживала в верховье Дона, близ спокойной речки Бузулук. Там, в поселке Ново-Анненском я окончил с золотой медалью среднюю школу в 1959 году.

Мои детство и отрочество прошли в степном краю. Но с юных лет я тянулся к морю. Мальчишкой мечтал стать моряком. Чтобы побывать в дальних странах, изучал элементы парусного вооружения морских судов. Правда, мои знания о парусах никому не понадобились. Тогда наше государство наращивало мускулы. Строились атомные подлодки. Паруса на флоте стали обузой. Скрываясь от потенциального противника, флот уходил в морские глубины, куда меня отнюдь не влекло. Поэтому, а также по совету моей старшей сестры, тогда студентки, я уехал в Москву, где, как мне сказали, готовят на географическом факультете МГУ профессиональных путешественников для работы на суше и на море. Забегая вперед, скажу, что морскую профессию я так и не приобрел, но до сих пор люблю море и, по возможности, стараюсь быть ближе к нему.

Москва дала мне высшее образование. За годы учебы в МГУ (1959-1964) мне встретилось немало удивительных людей. Из них наиболее сильно повлиял на меня Александр Иосифович Попов, который 23 апреля 1993 года, к моему глубокому сожалению, скончался.

В свое время А.И.Попов убедил меня остаться студентом кафедры физической географии полярных стран и гляциологии; он растолковал, почему мне не следует уходить на геологический факультет, куда я готов был уйти после четвертого семестра. А.И.Попов воспитал во мне чувство привязанности к Крайнему Северу, привил мне интерес к проблемам палеогеографии плейстоцена.

Заведующий кафедрой, профессор А.И.Попов работал в северных экспедициях МГУ наравне со студентами. При этом в природе он умел видеть такие явления, которые далеко не всегда замечают обычные наблюдатели. Он охотно и щедро делился с коллегами и студентами своими знаниями и жизненным опытом.

А.И.Попов на географическом факультете МГУ постоянно был занят делами кафедры. Оставалось лишь удивляться тому, как и когда он успевал составлять свои научные отчеты, рецензии, книги, доклады, статьи. А как проводил он Полярные семинары! Какие там бывали люди! В ту пору среди них частенько можно было встретить таких научных зубров, как И.С.Шукин, К.К.Марков, С.С.Воскресенский, В.А.Кудрявцев, Б.Н.Достовалов, Н.Ф.Полтев. На заседаниях Полярного семинара в аудитории 1806 главного здания МГУ собиралась целая плеяда начинающих ученых. В нее входили тогда еще молодые Н.А.Шполянская и И.Д.Данилов, Т.Н.Каплина и Н.Н.Романовский, В.Н.Конищев и В.И.Соломатин. На этих заседаниях студенты осваивали приемы ораторского искусства и этику профессиональных споров, обучались умению видеть ключевые узлы научных проблем и находить способы их решения.

А.И.Попов оставил богатое творческое наследие. В научных трудах этого выдающегося ученого рассматривается широкий круг проблем физической географии, общего мерзлотоведения, геологии и палеогеографии плейстоцена, а также криолитологии. Большое внимание уделяется проблеме генезиса ледового комплекса. Для ее решения совмещаются три гипотезы - 1) гипотеза А.Е.Фигурина-А.А.Бунге о преимущественно трещинном механизме образования жил (крупных тел) подземного льда; 2) гипотеза Г.Гальвица(G.Gallwitz)-А.И.Попова о сингенетичном развитии ледяных жил и вмещающих отложений; 3) гипотеза А.И.Попова о принадлежности большей части последних к пойменной фации аллювия. До сих пор в науке имеют широкое признание все эти три гипотезы. Правда, их ревизия началась еще при жизни А.И.Попова. Еще тогда заявили о себе инакомыслящие, к которым принадлежит и автор этих строк. Поэтому здесь я не могу не сказать о поведении А.И.Попова во время официальной дискуссии, где рассматривалась предложенная мной нивальная гипотеза происхождения части пород ледового комплекса. В отличие от других оппонентов, склонившихся к априорному неприятию этой гипотезы, А.И.Попов отнесся к ней очень внимательно. Он оценил ее конкурентоспособность, хотя и отметил, что не следует вовсе отказываться от аллювиальной концепции происхождения ледового комплекса.

А.И.Попов до конца своей жизни оставался моим добрым советчиком. Он был прост в общении, но не терпел панибратства. И маститого академика, своего друга, и зеленого школяра он прилюдно называл только по имени и отчеству. А.И.Попов был активный участник кафедральных пирушек, но спиртного почти не пил, ограничивался глотком легкого вина. Он с удовольствием исполнял народные и студенческие песни, любил задушевные беседы у костра, ценил остроумные анекдоты и веселые истории. Однажды в Большеземельской тундре он вслух прочел мне из газеты "Нарьяна Вындер" буквально следующее - "Жительница Нарьян-Мара, гражданка Хигюзова держит своих собак без привязи. Они свободно бегают по городу и трамвируют прохожих". С тех пор слова - "Бегают ли еще собаки гражданки Хигюзовой? Травмируют ли они прохожих?"- стали для нас как пароль. В течение многих последующих лет А.И.Попов вспоминал эти слова почти всякий раз при встрече со мной.

В начале 1964 года А.И.Попов предложил мне и В.П.Евсееву, моему сокурснику и близкому другу, выехать после окончания пятого курса в Якутию, на службу в Институт мерзлотоведения, причем добавил, что нас он может направить к очень талантливому и неординарному ученому, который в этом институте возглавляет одну из наиболее перспективных лабораторий и которому требуются помощники, молодые специалисты. А.И.Попов назвал имя этого ученого. Так, я впервые услышал о Е.М.Катасонове. Затем, весной 1964 года мне довелось встретиться с ним. Мы долго беседовали с глазу на глаз в одном из служебных кабинетов кафедры физической географии полярных стран и гляциологии МГУ. Надо сказать, что тогда Е.М.Катасонов показался мне чудаком. Его заинтересовал, прежде всего, круг моего чтения. Но когда выяснилось, что среди прочего в этом круге есть Ремарк, Золя, Мопассан, тяжко стало ушам моим. Мне пришлось выслушать длинную проповедь о том, что все эти авторы - щелкоперы, что вся художественная проза - опиум для народа, что настоящий ученый читать ничего, кроме специальной литературы, не должен, так как обязан беречь время и т.д., и т.п. Много позже мне стало известно о пристрастии Е.М.Катасонова к хорошим стихам и о том, что втайне он - поэт. Но это - отдельная тема.

Вот уже более тридцати лет прошло с того дня, когда судьба забросила меня вновь в Сибирь. В эти годы под якутским солнцем я всерьез и надолго влюбился, завел семью. В ней родились и выросли мои дети. В Якутии остались мои следы на островах морей Восточно-Сибирского и Лаптевых. В Сибири мне довелось испить водицы озера Байкал и таких рек, как Енисей, Лена, Анабар, Оленек, Омолой, Яна, Колыма, Индигирка, Анадырь. На берегу Амура проживают две мои сестры, и находится могила моей мамы. Сибирь - мой дом. Отсюда я выезжал в Чехословакию, Китай и Японию - в те дальние страны, о которых мечтал когда-то.

Сибирь подарила мне новых знакомых и друзей. Если бы вдруг меня спросили, кто из них мне более дорог, то я тотчас вспомнил бы немного имен. Но я непременно назвал бы имя Евгения Марковича Катасонова, причем отметил бы, что этот человек, чьи останки вот уже больше восьми лет покоятся в сырой земле, был для меня не только хороший знакомый и старший друг. В течение многих лет, вплоть до дня своей смерти, последовавшей 28 июня 1988 года, Е.М.Катасонов был мой требовательный и терпеливый учитель, научный наставник или, как говорят в Японии, сэнсэй.

Е.М.Катасонов был не обременен учеными степенями и званиями. Он - всего лишь кандидат наук. Но его научной известности могли бы позавидовать иные академики. В области мерзлотоведения, геологии и смежных наук познаниями Е.М.Катасонова пользовались десятки сотрудников нашего института. Кому только ни помогли критические замечания Е.М.Катасонова! Готов доказать - его творческое перо сделало основополагающими трудами посредственные работы многих, кто ныне важно раздувает щеки.

Е.М.Катасонов творить в соавторстве не любил, ибо отождествлял научную работу с поэзией. Он считал, что роман "Евгений Онегин" никогда бы не состоялся, если бы его сочиняли соавторы. Если речь заходила о научной статье четырех или, не дай Бог, большего числа авторов, то Е.М.Катасонов ворчал - "Один - с сошкой, семеро - с ложкой".

Е.М.Катасонов противился сочинению научных монографий. Уподоблял их кирпичам незавершенного здания, которые, кроме кирпичника, никому не нужны. Он считал ценным товаром короткие и ясные научные статьи, ладно скроенные и крепко сшитые. Из-под его руки вышло немало таких статей. Значительная часть их опубликована за рубежом. Это принесло ему заслуженную известность среди ученых Венгрии, Германии, Норвегии, Польши, Чехословакии, Канады, США, Японии и других стран. Научные труды Е.М.Катасонова имеют очень высокий индекс цитирования.

Е.М.Катасонов создавал свои рукописи основательно и долго. Трудился по-крестьянски - от зари до зари, но вне календаря. Днями мог бить баклуши или заниматься философствованием, но затем неделями и месяцами напряженно работал, заполнял мелким почерком бесчисленное количество бумаг и бумажечек. Некоторые из них вместе с огрызком карандаша он постоянно держал при себе. Обращался к своим записям при каждом удобном случае - в очереди за хлебом и во время нудных заседаний, на отдыхе у костра и даже при кратковременных остановках в ходе полевого маршрута.

Е.М.Катасонов - человек нелегкой судьбы. Он юношей попал в горнило беспощадной войны, и она искалечила тело и надломила душу его. Е.М.Катасонов был в плену, а это власть предержащие никому не прощали, напоминали при каждом удобном для них случае. Страх - вот что на протяжении длительного времени после войны эксплуатировали в душе моего наставника те, кого он называл "друзья народа" и "помещики от науки". Эти "друзья" травили не только Е.М.Катасонова, но и его бескомпромиссную жену. Резкая и прямая в своих суждениях, Елизавета Григорьевна, тяжело переживающая утрату мужа, свято чтит его жизненный принцип - называть вещи своими именами. До сих пор она открыто именует добро - добром, зло - злом, а подлость - подлостью. Следуя этому принципу, обязан сказать, что дела, которые творили "помещики от науки" и их рабы, несомненно ускорили безвременную кончину Е.М.Катасонова. Здесь достаточно напомнить, что вследствие таких дел, состоявшихся незадолго до трагической смерти моего наставника, он так и не попал в число делегатов V Международной конференции по мерзлотоведению, куда Е.М.Катасонов стремился и где он рассчитывал огласить специально подготовленный им доклад об успехах в области криолитологии, достигнутых к 1988 году сотрудниками нашего института.

Вспоминать о Великой Отечественной войне Е.М.Катасонов не любил, хотя с годами ужасы ее не стирались, а становились все более ясными в памяти этого человека. При жизни в Якутии он без патриотических восторгов встречал многие краснознаменные праздники, кроме одного, который отмечается в Девятый День Мая. Ежегодно в этот день Е.М.Катасонов испытывал глубокое волнение. Это хорошо известно мне, моим близким и семьям моих друзей, вместе с которыми Е.М.Катасонов в День Победы не раз бывал на маевке в сосновом лесу близ жилого массива каменных домов Института мерзлотоведения.

Е.М.Катасонов в быту был аскет. Экстравагантную одежду не носил. Предпочитал неброские, но чисто выстиранные вещи из натуральных материалов. Собираясь в поле, он брал с собой не больше двух сорочек и настоятельно рекомендовал мне следовать его примеру. "Понимаешь, - говорил он - чтобы выжить, надо закрыть кепкой лоб и надеть ватную телогрейку. Это сближает с массами".

Е.М.Катасонов имел бойцовский характер, полный противоречий. В остром диалоге, после реплики собеседника он свою речь обычно начинал со слова "нет". Далее следовал поток доводов. При этом васильковые глаза Е.М.Катасонова искрились, он бурно жестикулировал, перемещался то туда, то сюда, меняя диспозицию, и время от времени резким движением руки откидывал со лба свою непокорную седую прядь. Он полностью погружался в ауру дискуссии, обнаруживая при этом отчаянный задор и завидные качества прирожденного спорщика.

Как-то на Анабаре мне и тогдашнему моему спутнику, В.И.Спесивцеву, удалось изловить спиннингом двух тайменей. Мы засолили их, а к этому, естественно, прикупили водки. Мы шли вниз по реке втроем, третьим был Е.М.Катасонов. Место ночлега мы выбрали близ села Халганнах. Там после установки палатки и обустройства лагеря мы решили отужинать. Но как только приготовленная мной и В.И.Спесивцевым обильная снедь оказалась в поле зрения нашего наставника, он сделался серьезным. Е.М.Катасонов прочел нам длинную лекцию о вреде чревоугодия, о пользе воздержания и о том, что Бахус - враг народа. Мы услышали много нравоучений. Но дело с ужином решилось просто - втроем, по-братски водку выпили, и таймешатину съели всю без остатка, с бо-о-ль-шим аппетитом. Было вкусно, хотя и очень греховно, если учесть все сказанное перед этим в тот вечер.

Е.М.Катасонов хорошо зарабатывал, но тратил нестандартно свои деньги. Значительную долю их он оставлял в своих поездках по миру. В качестве туриста он посетил многие места бывшего СССР, а за рубежом бывал в таких странах, как Япония, Индия, Венгрия, Болгария, ГДР, Китай, Корея, Куба, США, Польша, Чехословакия и другие. Оттуда привозил многочисленные свои дневники. Из них он зачитывал много интересного не только об иноземцах и о чудесах заграничной архитектуры. В этих дневниках были и такие записи, которые в конечном счете Е.М.Катасонов использовал в своей научной работе.

Так, в Индии Е.М.Катасонов обратил внимание на мегалиты. Он заметил, что в подобных массивах скального грунта почти нет трещин, и высказал простую, но очень интересную мысль о том, что отсутствие экзогенных трещин в породах индийских мегалитов и очень большие размеры этих каменных массивов - следствие постоянного пребывания их вне области промерзания почвы.

Позже это пригодилось Е.М.Катасонову при определении понятия о мерзлых криолитогенных толщах и понятия о "ныне талых" слоях криолитогенных отложений, а также при оконтуривании областей распространения таких толщ и слоев в Евразии и Северной Америке.

Е.М.Катасонов - автор свыше семидесяти научных трудов. В них рассматриваются теоретические и региональные проблемы науки, которую он в своей работе 1954 году назвал "криолитология".

В теоретической части научных трудов Е.М.Катасонова обсуждаются следующие основные вопросы - 1) об объекте; 2) о предмете; 3) о методах криолитологии. Наибольшее внимание уделяется третьему вопросу. Главным методом новой науки считается мерзлотно-фациальный анализ. Он сводится к такому изучению осадочных пород криолитозоны, при котором в их разрезах прослеживаются криолитофации - отдельные слои и (или) пачки, которые по особенностям своего вещественного состава и некоторым другим свойствам и признакам, а также по своим криогенным текстурам обособляются от подстилающих и перекрывающих пород. В отличие от классического варианта фациального анализа при использовании мерзлотно-фациального метода требуется выделять вышеупомянутые слои и пачки с учетом всех наблюдаемых в них мерзлотных явлений и особенно с учетом характера криогенных текстур исследуемых пород.

Последнее дает повод некоторым оппонентам Е.М.Катасонова мерзлотно-фациальный метод отождествлять с криотекстурным способом определения генетической принадлежности пород. Такое отождествление дискредитирует мерзлотно-фациальный метод и умаляет научные заслуги Е.М.Катасонова. К этим заслугам относится прежде всего следующее: а) трудами Е.М.Катасонова фациальный анализ - один из основных методов литологии осадочных пород, был внедрен в мерзлотоведение; б) среди мерзлотоведов Е.М.Катасонов первый показал литогенетическое значение мелких образований подземного льда и подчеркнул, что текстурные тела подземного льда - лишь дополнительные признаки, которые свидетельствуют об условиях накопления и промерзания пород криолитозоны.

Трудами Е.М.Катасонова и А.И.Попова был внесен решающий вклад в становление науки криолитологии. В своей творческой деятельности эти авторы были в известном смысле соперники. Но нельзя сказать, что в научных или иных взаимоотношениях они были ярые враги. Скорее всего, это были непримиримые коллеги, которым пришлось заниматься решением одних и тех же научных проблем. Остается лишь поблагодарить судьбу за выпавшее мне счастье учиться на кафедре А.И.Попова, а затем долго работать рядом с Е.М.Катасоновым и под его руководством стать специалистом в области криолитологии.

Первая страница

(c) 2001