В 1931 году, работая в Мосжелдорстрое N7, я получила направление на учебу в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта (МИИТ) и поступила на строительный факультет, отделение водоснабжения и канализации, где сначала, два с половиной года, было вечернее отделение, а затем - дневное.

Когда в институте начали читать курс геологии и гидрогеологии, я узнала о существовании вечной мерзлоты и совершенно восхитилась этим чудом, этим необыкновенным явлением природы, дошедшим до нашего времени. Поэтому вполне естественно, что темой моего диплома я взяла: "Водоснабжение станции "Н" в условиях вечной мерзлоты". В этом вопросе все было ново, много неясного и просто неизвестного.

Довольно быстро была освоена имевшаяся литература по строительству на вечной мерзлоте. Выяснилось, что строить фактически еще не умеют, и это неумение стоило в прошлом и стоит государству до сего времени многие миллионы, так как сооружения разрушались. Единственным пособием в моей области служила небольшая книга М.Я.Чернышева: "Водоснабжение в условиях вечной мерзлоты" (1933), в которой он попытался дать элементарный теплотехнический расчет движения воды в трубах. Неясны были оптимальный режим работ насосов, методы обогрева.

На шестимесячную преддипломную практику я поехала в БАМлаг НКВД, в г.Свободный, где тогда в 1936 году строились вторые пути основной железнодорожной магистрали на Владивосток. В Свободном я познакомилась с М.Я.Чернышевым - это было значительное и радостное для меня событие. М.Я.Чернышев заведовал Отделом водоснабжения БАМлага, хотя и был заключенным, но расконвоированным и свободно ездил в командировки. Тогда он только что закончил свою большую книгу о водоснабжении железных дорог в условиях вечной мерзлоты, но этот труд увидел свет лишь много лет спустя, в Москве, и не под его фамилией, а без автора, просто "Под редакцией А.М.Чекотилло". Главу IX из этой рукописной монографии: "Теплофизические расчеты трубопроводов в области вечной мерзлоты" - М.Я.Чернышев мне подарил с дружеским напутствием и дарственной надписью. Она у меня цела. М.Я.Чернышев освободился осенью 1936 года и я вместе с другими провожала его на вокзале в г.Свободном.

Окончив институт в 1937 году, я от Морского управления Главсевморпути уехала на Чукотку для изыскания источников водоснабжения порта в бухте Провидения. Весь состав "Провиденстроя" ехал туда на пароходе вместе со мной - до нас там стояла лишь полярная станция из двух домов. По моим расчетам, единственно подходящим и экономически выгодным источником водоснабжения оказались трещинные воды, залегающие непосредственно на территории будущего поселка.

После возвращения с Чукотки в Москву я осталась работать в Морском управлении ГУСМП, а после создания Проектно-изыскательской конторы - в ней, в качестве единственного инженера по водоснабжению. В ГУСМП в 1939-1940 годах мной впервые были составлены физико-географические очерки рек Хатанга, Индигирка, Анабар и Оленек с использованием материала в архивах соответствующих учреждений и в Ленинской библиотеке.

В 1939 году я поехала на Диксон для исследования вечной мерзлоты и установки постоянных постов геотермических наблюдений. Руководство Москвы распорядилось оставить меня вместе с другим нашим сотрудником на общие предпостроечные изыскания под порт. Бурили мы в море с буровой вышки до шуги, брали образцы пород с разных глубин и парафинировали их.

На протяжении семи лет работы в Проектно-изыскательской конторе я запроектировала водоснабжение всех основных морских портов Северного Морского Пути - Диксона, Тикси, Провидения, а также Жатайского затона в Якутске и др.

Все что я делала часто было впервые: я вела теплофизические расчеты своих схем трубопроводов по М.Я.Чернышеву, по их режиму, укладке труб в утилидорах - в виде деревянных коробов над землей на стойках, заглубленных в грунт ниже зоны оттаивания, а также - вместе с теплофикационной сетью.

В 1943 году я поступила в аспирантуру Института мерзлотоведения АН СССР по общему мерзлотоведению, напрочь отказавшись навсегда от инженерии. Тема диссертации - "Каптаж подземных вод в условиях вечной мерзлоты". Для сбора материалов в 1946 году я поехала снова на Дальний Восток, в тот же г.Свободный, где обследовала большое количество различного рода работающих каптажей, вышедших из строя по тем или иным причинам. Картина была потрясающей - целые системы водоснабжения, еще не начав работать (например, на ст.Каганович), оставались без воды - из-за неправильного ведения изысканий и строительства, еще больше - от неправильной эксплуатации, отсутствия обогрева.

Научным руководителем моим стал профессор Н.И.Толстихин, которого я видела раз-два в год, но зато велась нужная переписка и я получала квалифицированные советы. Защитила я диссертацию в Московском геолого-разведочном институте в 1948, а опубликовали ее в 1952 году.

На Якутскую мерзлотную станцию Института мерзлотоведения, в Сергелях я приехала весной 1949 года. Всю обстановку на станции я восприняла с воодушевлением: и отношение людей, и природу, рядом с маленьким белым домом, где меня поселили, цвел шиповник, почти тут же начинался лес, куковали кукушки (это для меня-то нелюбящей город!), недалеко было озеро - все то, к чему я испытывала постоянное тяготение.

Вскоре появилась необходимость осветить мерзлотные условия в районе хребта Джугджур, где в период давней разведки на золото, работали многие геологи, но мерзлотоведов никогда не было. Работы вел трест "Джугджурзолото". Нечего и говорить, что на Джугджур я направилась с большим удовольствием. Со мной поехал, нанятый для поездки лаборант. Самолет летел до Югоренка. Первый маршрут был в лодке с конной тягой вверх по реке Юдоме до пос.Жар, на реке того же названия - центра местных работ.

Я прошла верхом на лошади по тайге, долинами рек от прииска к прииску с проводником и лаборантом более 700 км, останавливаясь на приисках по нескольку дней для обследования местности, замеров температур мерзлых пород в штольнях, глубоких шахтах, вскрывая их, давно оставленные, обычно специально закрытые, где температуры можно было считать уже естественными.

На приисках просматривала имеющийся большой архивный материал по физико-географическим условиям района, геологии, гидрографии, делала копии с разведочных и эксплуатационных чертежей, дававшие представление о мерзлотно-гидрогеологических условиях и их изменениях во времени.

В результате были освещены мерзлотные и гидрогеологические условия западных районов Джугджура, условия существующего и перспективного водоснабжения золотых приисков и некоторые особенности строительства. По ряду обстоятельств статья об этих работах была опубликована мною много лет спустя, но рукописью ее широко пользовались многие исследователи (в том числе в МГУ), и не раз во многих книгах я встречала ссылки. Экспедиция на Джугджуре послужила для меня фоном, на котором я попыталась в научно-художественной форме рассказать широкому читателю о вечной мерзлоте ("Ледяной сфинкс", 1975).

В 1950 году по заданию Совета Министров ЯАССР были намечены работы в Центральной Якутии для выяснения причин фильтрации в основании работающих там малых плотин. Так я оказалась на Лено-Амгинском междуречье, что стало для меня знаменательным: я встретилась с великим чудом природы - многочисленными впадинами - аласами. Об аласах я знала из литературы, но там прошла весь путь, который проходит ученый: от удивления, неясности, сомнений - к предельному уяснению и, наконец, - к своей идее.

Мерзлотоведы считали аласы результатом термокарста, я же пришла к мысли об их эрозионном происхождении - то есть образовании в результате отделения петель-меандр от русла усиленно меандрирующих рек с малыми уклонами.

Просмотр иностранной литературы (аласы распространены широко в долинах рек Аляски и Канады) подтвердил мои выводы.

Знакомство с материалами исследований в Западной Сибири и в Северном Казахстане, привели к мысли, что аналогичное происхождение имеет и широко распространенный там котловинно-западинный и гривный рельеф, хотя впадины на севере внешне и отличаются, поскольку котловины заполнены торфом из-за более влажного там климата, и видны лишь в разрезе.

Естественно, что старых воззрений на происхождение аласов продолжали придерживаться те, кто много лет, не раздумывая, верил в кем-то написанное, и сами - писали то же. Моя гипотеза привлекла, однако, большое количество сторонников среди ученых и изыскателей-производственников. А.И.Попов в МГУ многие годы отражал в лекциях мою гипотезу наравне с термокарстовой. Молодежь восприняла ее близко: позже мне встречались молодые исследователи, окончившие МГУ, которые на мой вопрос: "Знаете? Ну, и как?", отвечали: -"О, что Вы, это же давно уже классика!".

Однако я всегда и в своих опубликованных работах подчеркивала, что термокарст, как таковой, я ни в коем случае не отрицаю (я его видела), но он почти везде вторичен. Свои исследования аласов и созданную мной гипотезу я считаю наиболее важным и существенным достижением в этой области. О пути к своей идее я написала много лет спустя научно-художественную книгу: "Таинственное ожерелье" (1988).

В 50-х годах в Южной Якутии, в пределах Алданского кристаллического массива, велись обширные исследования Якутской комплексной экспедицией Совета по изучению производительных сил (ЯКЭ СОПС АН СССР). Предполагалось строительство здесь металлургического комбината на базе открытых железных руд и коксующихся углей. Работы вели около 20 отрядов.

Начальником мерзлотно-гидрогеологического отряда была я. Будущему комбинату нужна была вода, предстояло выяснить и оценить водные ресурсы и общие мерзлотно-гидрогеологические условия района, особенно же - найти и обследовать незамерзающие источники подземных вод для водоснабжения.

В годы проведения этих работ мной впервые исследованы и описаны ставшие впоследствии знаменитыми незамерзающие Тимптонские источники в долине реки Тимптон, притоке Алдана, с огромным для вечной мерзлоты дебитом: в критический период только два из 50-ти давали около 2 куб.м/сек. В долине р.Малый Нахот я обнаружила и исследовала минеральный и термальный для вечной мерзлоты (при больших морозах +13.50С) сульфатно-кальциевый источник, выходящий на контакте пород архея и юры. Проведенные сокращенные анализы воды показали минерализацию более 2 г/л, а эманацию радия 9.IME. Поиск этого источника и открытие его зимой, повторные исследования летом описаны мной в научно-художественной книге "Пленница вечного холода" (1979).

Спустя годы якутские геологи скважиной вскрыли минеральную воду, которая фонтанировала с глубины 870-1985 м со значительным дебитом. По составу она оказалась типа Краинки, то есть ее можно использовать весьма широко для лечения органов движения, пищеварения, нервной системы, лечения печени, желчных путей и др.

Работа на Алдане была нелегкой, начинать ее приходилось в конце марта, когда талые воды еще не успели замаскировать истинные, зимние дебиты выходов источников подмерзлотных вод, а это значит спать в платках при морозах -30 °С. Летом нужно было проверять данные и обследовать мерзлотные условия вблизи источников. Таким образом сезон работ был велик, да к тому же с бывшей уголовной братией - иных рабочих на месте почти не было.

После окончания работ на Алдане и составления сводного отчета, мною уже в Москве была написана книга как результат трехлетних работ "Гидрогеология центральной части Южной Якутии". Я сочла нужным поставить в соавторы В.В.Узембло, работавшего со мной и вместе составлявшего отчет. Распределение авторских глав было дано мной условно.

В последующие годы я занималась вопросами изучением взаимодействия многолетнемерзлых пород и подземных вод, условиями их циркуляции в различных породах, исследованием различных типов таликов, развитых в Южной Якутии. Изучала также происхождение инъекционных льдов, особенности работы гидрогеологических станций, находящихся в районах развития многолетнемерзлых пород, редактировала и участвовала в составлении методического пособия "Полевые геокриологические исследования", представляла доклады на Конференции по мерзлотоведению (в том числе в США), публиковала статьи - всего их у меня более сорока.

В 1966 году я ушла из Института мерзлотоведения за два года до пенсионного возраста: мне хотелось обобщить свой опыт, написав сводную работу по подземным водам, которую предполагала защитить как докторскую диссертацию.

В домашней обстановке, хотя уже больная (гипертония), я написала и опубликовала обобщающий труд "Особенности гидрогеологии мерзлой зоны литосферы" (1970). Защищать книгу как докторскую диссертацию я должна была на кафедре В.А.Кудрявцева в МГУ. Были получены предварительные отзывы от Н.И.Толстихина, Ф.А.Макаренко, А.И.Калабина. Но вскоре В.А.Кудрявцев сообщил, что из-за уменьшения средств на докторские защиты и большой очереди, я смогу выйти на защиту только примерно через три года. Во ВСЕГИНГЕО хоть и оказалось проще, но я дважды не имела возможности выйти на предзащиту по одной и той же причине - высокого давления. Тогда я отказалась от защиты вообще.

После этой основной своей книги, я опубликовала несколько статей (о роли хозяйственной деятельности человека в изменении мерзлотно-гидрогеологических условий и ряд других), но главное у меня появилась возможность заняться, наконец, вплотную тем, к чему (кроме наук о Земле) тянулась с детства и юности - литературой и искусством, в частности скульптурой.

Печататься в литературном смысле я начала в 1961 году, когда в журнале "Советский Союз" N 4 (изд. на японском языке) были опубликованы мои трехстишия - по-русски и с переводом на японский язык, вызвавшие у специалистов в Японии ("хокку" или "хайку" - национальный жанр японцев) непосредственный отклик и интерес. Оказывается я, как назвал меня основоположник советского японоведения акад.Н.И.Конрад, была "первой русской хоккуисткой". Писала я и рассказы, некоторые из них опубликованы (я - член Союза писателей).

И еще - сразу после ухода из института, я занялась скульптурой (портрет), к которой время от времени "прикладывалась" на протяжении всей жизни. Не желая быть самоучкой я прошла курс учения у довольно известного скульптора В.В.Александровой-Рославлевой в народной студии Московского дома ученых. К 100-летию со дня рождения основоположника нашей науки М.И.Сумгина я сделала его скульптурный портрет, который был взят на торжество в МГУ, стоял в Президиуме и к нему клали цветы.

В скульптуре у меня все шло довольно успешно - я делала портреты и медали ученых, писателей, художников. Сейчас некоторые из них находятся в музеях и научных учреждениях - у нас и за рубежом: поэт Максимилиан Волошин (музей в Коктебеле), Марина и Анастасия Цветаевы (музей М.Цветаевой в Москве), проф. О.К.Ланге - музей МГУ и мемориал в Ташкенте, проф. Н.И.Толстихин - СПб Горный институт и Якутский университет, акад. В.А.Неговский - музей здравоохранения в Москве, художник Б.В.Новиков - мемориал в Софии, проф. Л.В.Рухин - СПб университет. Медали Руала Амундсена и Ярослава Гашека - в музеях Норвегии и Чехословакии, скульптурный портрет М.И.Сумгина - в Институте мерзлотоведения СО РАН. В 1990 г. в Московском доме ученых была персональная выставка моих работ.

Последняя моя книга "К тайнам вечной мерзлоты" (об основоположнике мерзлотоведения М.И.Сумгине) посвящена жизни и деятельности этого большого ученого и прекрасного человека и, неотделимому от него, становлению и самой науки мерзлотоведения, вышла из печати в г.Якутске в 1994 году в Институте мерзлотоведения СО РАН.

Три написанные мной научные монографии, три научно-художественные книги, книга о М.И.Сумгине и его скульптурный портрет - я считаю выполнением своего долга перед нашей наукой - мерзлотоведением.

Первая страница

(c) 2001