Ростислав Михайлович Каменский
1936 - 2008
УДК 016:929Каменский
ББК 91.9:26.36(2РосЯкут)гКаменский
К18
Автор-составитель П. А. Даниловцев
Ответственный редактор
доктор геолого-минералогических наук
Р. В. Чжан
Каменский Ростислав Михайлович: жизнь в науке / Сиб. Отд-ние РАН, Ин-т мерзлотоведения им. П.И. Мельникова; [авт.-сост.
П.А. Даниловцев]; отв. ред. Р.В. Чжан. – Якутск: Изд-во Ин-та мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН, 2006. – 88 с. – (Учёные-мерзлотоведы).
ISBN 5-93254-074-5
.
Предлагаемое читателю издание – документальный рассказ о замечательном человеке и талантливом ученом. Оно посвящено 70-летнему юбилею Р.М. Каменского и содержит малоизвестные факты из его биографии, позволяющие понять природу его открытости, кипучей энергии, потрясающего энтузиазма, необыкновенного трудолюбия, страстной увлеченности наукой и преданности ей.
Это издание будет полезно: специалистам из области наук о Земле; историкам науки; работникам, занимающимся хозяйственным освоением Крайнего Севера; молодежи, а также широкому кругу читателей.
Ростислав Михайлович Каменский – один из видных ученых в области инженерного мерзлотоведения, талантливый организатор науки. Он приехал в Якутск в 1958 г. после окончания Московского инженерно-строительного института, чтобы участвовать в решении проблем строительства на вечной мерзлоте, которая ставила перед учеными и практиками множество сложнейших вопросов. С тех пор вся его творческая и организационная деятельность связана с Институтом мерзлотоведения СО РАН.
Активно включившись в организацию и проведение многоплановых научных исследований, он получил важные результаты, имевшие большое практическое значение для районов Крайнего Севера, где в те годы разворачивалось крупномасштабное строительство, прокладывались дороги, трубопроводы.
Вся последующая научно-организационная деятельность Р.М. Каменского была посвящена созданию новых и укреплению существующих подразделений Института мерзлотоведения. Организаторские способности Р.М. Каменского позволили ему в короткий срок (1966–1971 гг.) организовать Вилюйскую НИМС в пос. Чернышевском в районе строительства первой крупной ГЭС на вечной мерзлоте. С 1977 по 1988 гг. Р.М. Каменский был начальником Игарской научно-исследовательской мерзлотной станции. Под руководством и при непосредственном участии Р.М. Каменского выполнен большой объем геокриологических исследований и натурных экспериментов. Так, на шельфе Карского моря впервые был проведен уникальный эксперимент – «выращен» ледовый остров, что позволило обосновать методы возведения и обеспечения устойчивости ледовых оснований, создаваемых для целей разведочного и эксплуатационного бурения на нефть и газ на шельфе арктических морей, а также прокладки газопроводов на мелководной его части у западного побережья Ямала. Считая охрану природы Севера одной из острых и актуальных проблем, Р.М. Каменский организовал крупную комплексную экспедицию для изучения изменений геокриологических условий вдоль строящихся и действующих трасс магистральных газопроводов на севере Западной Сибири. Результаты исследований позволили тогда якутским мерзлотоведам разработать первый научный документ, в котором предложен комплекс мер и средств по защите природной среды Севера от техногенных воздействий при строительстве газопроводов.
Находясь на посту директора Института мерзлотоведения СО РАН (с 1988 г.) в годы перестройки, Р.М. Каменский сумел удержать его от развала. В этом ему помогли его организаторские способности, энтузиазм и страстное желание сохранить в Якутске академический геокриологический центр.
Это юбилейное издание – о жизни и творчестве замечательного человека, для которого любимая наука – сама жизнь, и о времени. Оно – о Ростиславе Михайловиче Каменском – крупном ученом, талантливом организаторе науки, блестящем аналитике-экспериментаторе, имя которого широко известно специалистам-мерзлотоведам в нашей стране и за рубежом.
Содержание этого интересного издания достаточно полно отражает различные стороны многогранной и активной деятельности Ростислава Михайловича Каменского – научной и научно-организационной, а также производственно-хозяйственной: весомые научные достижения; создание новых, укрепление и развитие действующих подразделений института; установление тесных контактов института и мерзлотных станций как с научно-исследовательскими, так и производственными организациями различного профиля; забота об эффективной подготовке научных кадров; постановка и решение острейших вопросов охраны природной среды, а также другие важные проблемы развития районов Крайнего Севера.
Нельзя не восхищаться тем энтузиазмом, с которым Ростислав Михайлович, будучи молодым ученым, в короткий срок создал образцовую научно-исследовательскую мерзлотную станцию в пос. Чернышевском (Якутия) – Вилюйскую НИМС. Проведя широкий комплекс многолетних натурных исследований на Вилюйском гидроузле, он научно обосновал возможность и безопасность строительства крупных ГЭС на вечной мерз-лоте. Позже, работая уже в самом институте, Р.М. Каменский возглавлял экспериментальные исследования в области фундаментостроения, заведовал самой крупной лабораторией института (физики и механики мерзлых грунтов), был заместителем директора института.
На Игарской НИМС под руководством Р.М. Каменского выполнен большой объем исключительно важных геокриологических исследований и экспериментов, результаты которых были актуальны для эффективного развития нефтяной и газовой промышленности на Севере.
Ростиславу Михайловичу есть чем гордиться – своим энтузиазмом, неиссякаемой энергией и «запрограммированностью» на успех он смог удержать от развала руководимый им институт в тяжелые 90-е годы, сохранив прекрасную геокриологическую школу, высококвалифицированный научный коллектив в академическом геокриологическом центре – Институте мерзлотоведения СО РАН в городе Якутске, который с 40-х годов XIX века считается колыбелью мерзлотоведения.
Нам, якутянам, это замечательное издание особенно дорого тем, что представленный на его страницах бесценный опыт становления, развития и деятельности Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН обрел право на долгую «книжную» жизнь и запечатлен в памяти людей.
Еще в рукописи текст предполагаемого издания вызвал большой интерес у многих сотрудников института. Вот только несколько строк из письма Надежды Индолевой (московская Группа исследований криолитозоны европейского Севера) его автору П.А. Даниловцеву: «Вашу работу о Р.М. Каменском прочитала на одном дыхании! Так тепло и душевно написано! Даже я, много лет знакомая с Р.М. Каменским, узнала о нем много нового. Думаю, это будет прекрасным подарком к юбилею Ростислава Михайловича».
Такие научно-популярные издания сегодня необходимы, так как они создают атмосферу подлинного уважения к науке и утверждают ее значимую роль в жизни общества и государства.
ответственный редактор, доктор технических наук,
директор Института мерзлотоведения
им. П.И. Мельникова СО РАН
Эти воспоминания я писал быстро и с душевным подъемом. Они – о моем друге, Ростиславе Михайловиче Каменском, которому в апреле 2006 года исполняется 70 лет.
С моей точки зрения, Р.М. Каменский – идеал ученого, для которого наука стала главным и любимым делом всей его жизни. Вот уже
48 лет он работает в Институте мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН (г. Якутск), куда он приехал молодым специалистом после окончания с отличием Московского инженерно-строительного института им. В.В. Куйбышева. Р. Каменский добился блестящих успехов в науке: стал крупным ученым-мерзлотоведом, известным в нашей стране и за рубежом; обладателем высоких наград, степеней и званий. Ростислав Михайлович Каменский – сильная, яркая, ищущая и одухотворенная личность! Он – романтик по жизни и образу мысли, страстно влюбленный в природу сурового Севера. Ученый внес большой вклад в изучение вечной мерзлоты Якутии и Западной Сибири.
Человек пришел на Север. Человек начал строить, чтобы решать главные задачи добывать подземные сокровища и обустраивать необжитую территорию с почти повсеместным развитием многолетней мерзлоты. Этот «ледяной сфинкс» показал человеку свой коварный нрав. Возникло множество неожиданных и интереснейших вопросов, поисками ответов на которые и занимается вместе со своими коллегами пытливый ученый.
Р.М. Каменский, бесспорно, принадлежит к числу неординарных личностей, жизнь и деятельность которых может служить достойным примером, особенно для молодежи, которую он любит.
Нашей дружбе с Ростиславом – почти полвека. Я счастлив знакомству и общению с таким незаурядным и интересным человеком. Он многому научил меня в жизни, и я это очень ценю.
В заключение хочу от всей души поблагодарить всех, кто прислал свои материалы для этого издания. Особенно я признателен Людмиле Владимировне Каменской – супруге юбиляра, а также его сподвижнику и другу Иннокентию Петровичу Константинову. Они много и охотно помогали мне в сборе и обработке материалов.
Родители. Семья. Годы ученичества. Препоны при поступлении в вуз. Окончание института.
Его отец – Михаил Павлович Каменский – в своей автобиографии, чудом сохранившейся в архивах Ленинградского химико-технологического института (ЛХТИ), пишет следующее: «Родился в г. Бердичеве в 1874 г. 18(31) января в дворянской семье подполковника, военного педагога. Мать – домашняя учительница. Я был пятым по счету ребенком в семье. Детство прошло в уездных городишках Волыни. Еще в детстве у меня обнаружили музыкальные способности, однако мне была предрешена военная служба, и в 1889 г. я был определен на казенный счет в Псковский кадетский корпус. Был круглым отличником, окончил корпус первым, с премией. Моя фамилия была занесена на мраморную доску. Выпущен в чине вице-фельдфебеля. В 1892 году поступил в Михайловское артиллерийское училище, которое тоже окончил первым. Служил в Гвардейской и Гренадерской артиллерийских бригадах в Варшаве, поступил в Военную Академию Генерального штаба и окончил ее. Затем служил на Дальнем Востоке в штабе Приамурского округа. Мне поручили знакомить высшее командование с иностранной прессой (я свободно читал французские журналы и газеты, говорил по-немецки, разбирался в английском, учился понимать японский язык). Осенью 1902 г. был командирован в Японию в качестве военного представителя Русской Армии. В 1912 г. был приглашен на службу в Главное Управление Генерального штаба и назначен начальником отдела по «Устройству и службе войск». Должность была очень высокой. В 1915 г. за особые отличия я был произведен в генерал-майоры. После Октябрьской революции Главное Управление Генерального штаба было расформировано, последовала новая организация вооруженных сил Республики Советов. Я был назначен научным редактором Комиссии по использованию опыта мировой войны, а затем вызван на западный фронт, где получил назначение на должность начальника административного управления Штаба западного фронта. В ноябре 1918 г. я получил назначение в Петроград в распоряжение начальника Окружного Управления высших учебных заведений. С конца 1919 г. я занялся педагогической деятельностью, совмещая ее с редакторской работой в Военном издательстве Петроградского округа. Работал преподавателем на артиллерийских курсах усовершенствования комсостава, а также преподавал в Ленинградском химико-технологическом институте. С сентября 1930 г. я перешел на постоянную работу в ЛХТИ старшим преподавателем на кафедру военной тактики. У меня наилучшие отношения со студентами. Я эту молодежь положительно люблю и преклоняюсь перед ее выносливостью. Я веду второй курс, практически руковожу кафедрой военной тактики и являюсь представителем редакционной коллегии военной кафедры. Мне очень много лет, годы нагромоздились как-то незаметно, хотя я их не чувствую. Я много видел и многое испытал. Политически совершенно безграмотный, я принял февральскую революцию как нечто давно назревшее. Однако я не чувствовал никакого уважения к Временному правительству и не понимал его членов, хотя многих знавал по совместной работе в различных комиссиях. Пришла новая власть, дала себя почувствовать и импонировала. Я был офицером Старой Армии, я был генералом Старой Армии, я не сохранил никаких связей с прошлым, кроме воспоминаний. Как много впереди интересных маршрутов, до которых мне не дожить!
Михаил Каменский, 22 ноября 1933 г.»
Мать – Мария Александровна Рейнталь – родилась 22 июля (4 августа) 1902 года в г. Витебске в семье Рейнталей: вице-губернатора Александра Ричардовича и Марии Федоровны, урожденной Ханыковой. Старинный дворянский род Ханыковых берет свое начало с петровских времен. Поместье дворян Ханыковых находилось в Можарах, на юге Рязанской области.
Мария Александровна училась в московском Институте благородных девиц, но не окончила его. Произошла Октябрьская революция. Знание иностранных (французский, немецкий) языков и образованность позволили ей работать в различных государственных учреждениях Ленинграда.
В 1929 году М.П. Каменский и М.А. Рейнталь сочетались браком. А 20 марта 1935 года Михаил Павлович был выслан вместе с семьей в г. Оренбург. Там он работал преподавателем военного дела в артиллерийском училище. В октябре 1937 года он был арестован, приговорен к высшей мере наказания и расстрелян. Об этом стало известно много лет спустя (справка Прокуратуры Оренбургской области от 23.12.1994 г.).
В 1958 году дело в отношении Михаила Павловича и Марии Александровны было прекращено постановлением президиума Ленинградского городского суда за отсутствием состава преступления. Таким образом, они являются реабилитированными.
После высылки из Ленинграда Мария Александровна жила и работала сначала в г. Оренбурге, а затем, после ареста мужа, в пос. Сорочинске Оренбургской области.
Родители Марии Александровны, как бывшие дворяне, были высланы в 1935 году из Ленинграда в Казахстан сроком на пять лет. После окончания ссылки они приехали в Сорочинск и в меру сил помогали дочери.
Незаконченное высшее образование дало право Марии Алек-сандровне преподавать немецкий язык в школе. В памяти учеников она осталась прекрасным педагогом и добрым человеком. В газете «Сорочинский вестник» от 21 июля 1995 года была опубликована статья: «Отзовитесь, одноклассники и наставники», где автор (Мира Павловна Балберова-Дробышева) посвящает ей такие строки: «Классный руководитель Мария Александровна Рейнталь (из репрессированных) вела немецкий язык – милейший человек. Всегда элегантна и аккуратна. Вот уж кто поработал с нами! Спустя сорок лет знания немецкого языка многими не забыты».
Тяжелые годы войны прошли в Сорочинске. Здесь она потеряла самых близких людей. Умерли ее отец и маленькая дочка, которая была младше Ростислава на год. «Все плохо, а ведь могло быть и хуже, а значит то, что есть – уже хорошо», – думала Мария Александровна. Она была оптимисткой, повседневную, жизненную суету воспринимала с улыбкой, хотя часто и сквозь слезы. «Мой ребенок-птенец должен воспринимать и впитывать правильную и добрую атмосферу, поэтому я должна прожить жизнь так, чтобы не стыдно было рассказать людям и своим внукам о своем житье-бытье», – считала она. Такую цель в своей жизни она, безусловно, выполнила. Мария Александровна много трудилась, отличалась мудростью, добротой, сердечностью. Она обладала живым умом, интересовалась музыкой, театром, много читала и воодушевлялась прочитанным. Создавала сыну все условия для нормального физического развития и учебы.
После реабилитации Мария Александровна получила квартиру в г. Ленинграде и прожила там много лет. У нее часто гостили бывшие коллеги и друзья, приезжавшие в этот город в командировку или на отдых. Она была неизменно гостеприимна, показывала гостям достопримечательности Ленинграда, приглашала их в театр или консерваторию. Последние пятнадцать лет Мария Александровна жила в семье сына в г. Игарке, затем в г. Якутске. До глубокой старости она переписывалась со старыми друзьями и любимыми учениками.
На праздновании 60-летнего юбилея Ростика (так ласково называла она сына) Мария Александровна произнесла речь, которая отличалась логичность, ясностью мысли, неординарностью. Милая, добрая, обаятельная и общительная женщина – такой Мария Александровна запомнилась мне. Даже на склоне лет она восхищала людей своей эрудицией и памятью.
Мария Александровна умерла 26 августа 1999 года в возрасте 97 лет и похоронена на кладбище в г. Якутске.
Поселок Сорочинск, где прошло детство Ростислава Каменского, расположился в необозримых ковыльных степях, куда вторгаются отроги Уральских гор. Летом ребятишки купались в небольшой речушке Самарке (при впадении в Волгу – Самара). Они не замечали трудностей той поры и радовались жизни во всех ее проявлениях, хотя первые школьные годы пришлись на военное лихолетье. «Весь народ мобилизовался на защиту своей страны, и сознание этого сформировало у нас, детей, безграничную любовь к отчизне и жизнестойкость» – рассказывал Р.М. Каменский. Как и все его сверстники, он учил стихи о Ленине, песни о Сталине. Мама его учительствовала. Во время летних каникул учителя и школьники работали на колхозных полях: прополка, уборка и т.д. Вот заметка из газеты «Колхозный труд» от 5 июля 1942 года: «16 июня школьный отряд неполной средней школы № 8 пос. Сорочинска в составе 50 учащихся, под руководством завуча школы т. Ларнера и бригадиров Рейнталь и Богомоловой, прибыли на 3 отделение совхоза им. Войкова на полевые работы. К работе приступили 17 июня. Первые же дни работы отряда показали, что учителя и учащиеся сознают всю ответственность благородной задачи, поставленной перед советской школой… Учителя организовали кружок по повышению грамотности для рабочих отделения. А. Голотова (помполит 3 отделения)».
«Я с удовольствием вспоминаю школьные годы. Было и увлечение авиамодельным спортом, и вечерние занятия математикой по задачнику Моденова, подготовка и проведение новогодних костюмированных балов. Мы любили читать Джека Лондона, Виктора Гюго, многих других писателей, особенно Есенина, стихи которого приходилось читать нелегально, в бане у моего друга Вилиора Скробова. Во время летних каникул устраивали вечеринки. На ужин готовилось жаркое из голубей, которых отлавливали на чердаке своей школы. Вспоминаю проводы нас – Юры Ясинского, Азы Говоровой и меня – в Москву для поступления в вуз, – рассказывает Ростислав Михайлович, – и прощальную песню «Сиреневый туман», которую мы пели на перроне вокзала. На протяжении всей жизни она оставалась моей любимой песней. Все мы были немного влюблены в своих школьных подруг, и жизнь казалась бесконечной и светлой».
Школу он окончил в 1953 году с серебряной медалью. Перед ним встал вопрос о выборе дальнейшего пути в жизни. Было решено ехать в Москву и продолжить учебу. Он мечтал поступить в авиационный институт – занятия в авиамодельном кружке не прошли даром. Но из-за унизительного клейма – сын репрессированного – ему отказали в поступлении в авиационный, энергетический институты, а также в институт инженеров железнодорожного транспорта. С большим трудом Ростислава приняли в Московский инженерно-строительный институт (МИСИ) на факультет водоснабжения и канализации, где был некоторый недобор. Помогли друзья мамы.
Студенческие годы, проведенные в Москве, навсегда остались для него незабываемыми. Среди профессоров института были блестящие педагоги и крупные ученые. Они не только давали студентам базовые знания – некую сумму конкретных сведений по отдельным дисциплинам, но и стимулировали общее интеллектуальное развитие. Ростислав прекрасно учился, был душой студенческого коллектива, инициатором и организатором различных, надолго запоминавшихся мероприятий. Играть на гитаре и петь Ростислав научился еще в школе. Любил он также и танцевать. Эти увлечения пригодились ему впоследствии при организации и проведении вечеров самодеятельности в Институте мерзлотоведения им. В.А. Обручева.
Северо-Восточное отделение (СВО) Института мерзлотоведения им. В.А. Обручева (1958-1961 гг.)
50-е годы XX столетия. Создание СО АН СССР и Института мерзлотоведения. Приезд в г. Якутск. Стажировка. Первый успех в науке. Назначение начальником–организатором новой станции.
Надо сказать, что якутским мерзлотоведам всегда везло на таланты. В 50-х годах XX века в этот небольшой подвижнический коллектив пришел молодой специалист Ростислав Каменский, которого заметили и пригласили на работу сами мерзлотоведы еще до его распределения. Вот что рассказал Р.М. Каменский о счастливом для него случае: «Я никогда не думал и не мог себе представить, что после окончания МИСИ поеду в далекий Якутск и буду участвовать в решении вопросов строительства на мерзлых грунтах, которое ставит перед учеными и строителями множество сложнейших проблем. «Виноват» в этом Кирилл Фабианович Войтковский, который по каким-то критериям обратил на меня внимание и предложил должность лаборанта (оклад 1500 руб., по тем временам) в Северо-Восточном отделении Института мерзлотоведения им. В.А. Обручева».
Это было золотое для науки время. В 1957 году на Востоке создается один из крупнейших научных центров страны – Сибирское отделение Академии наук СССР, основная направленность которого – активно содействовать экономическому и культурному развитию этого важнейшего региона, который раньше считался глубокой провинцией.
Через три года в его составе был сформирован (на базе СВО) самостоятельный Институт мерзлотоведения СО АН СССР, для которого кадровая проблема была первостепенной. В те годы институт пополнялся молодыми специалистами, перед которыми открывались широкие просторы для творчества – шло масштабное освоение богатых недр северных и восточных районов, разворачивалось крупномасштабное строительство, прокладывались дороги, трубопроводы, ЛЭП на вечной мерзлоте. В 1956–1962 годы большая группа физиков, математиков, инженеров, геологов, химиков и мерзлотоведов, прибывших из вузов центральных и других городов, а также специалистов ЯГУ активно включилась в исследования по разным направлениям мерзлотоведения. Они оживили творческую и дружескую атмосферу института.
Мудрый Кирилл Войтковский, приглашая новичка – Р. Каменского – в институт, разглядел его творческий потенциал – чувствовал, что он может многого добиться в науке. Но и новичок сразу понял, что здесь есть у кого и чему учиться.
С 1958 года вся творческая деятельность Р.М. Каменского тесно связана с Институтом мерзлотоведения, без которого он не мыслит свою жизнь. В ней он выделяет несколько этапов, которые сопоставимы в значительной степени этапами становления и развития самого института.
Первый – с момента приезда в г. Якутск (сентябрь 1958 г.) по 1965 год. Практика подготовки научного работника после студенческой скамьи начинается с малого – основательной стажировки по специальности, открывающей путь для быстрого научного роста.
Первые три года Р.М. Каменский работал лаборантом, затем старшим лаборантом, а в 1961 году он был переведен на должность младшего научного сотрудника. В эти годы Ростислав с большим энтузиазмом и интересом включился в организацию и проведение многоплановых научных исследований. Несмотря на значительные успехи в разработке методов расчета подземных водопроводов (А.А. Сурин, 1912; М.Я. Чернышов, 1933; М.М. Андрияшев, 1956), некоторые важные практические и теоретические вопросы этой проблемы для районов Крайнего Севера так и не были решены. Только экспериментальным путем можно было разобраться в сложном механизме взаимовлияющих процессов, формирующих тепловой режим грунтов вокруг подземного трубопровода. При поддержке директора института Павла Ивановича Мельникова Р.М. Каменский провел экспериментальные исследования, целью которых было получение данных о закономерностях процесса теплообмена водопровода с мерзлыми грунтами в начальный (пусковой) период, а также при периодической его работе. За один год ему удалось проложить опытный подземный водопровод длиной 193 м. Это позволило за два последующих года провести очень важные эксперименты – впервые в натурных условиях исследовать теплопотери воды при заполнении трубы, определить допустимую остановку движения воды, изучить особенности теплообмена водопровода с мерзлыми грунтами в период стабилизации процесса. В экспериментальных работах принимали участие м.н.с. И.П. Константинов, ст. лаборант В.З. Калашников, лаборант Г.В. Славин.
Написав по материалам исследования диссертацию, он успешно ее защитил в 1965 году и получил степень кандидата технических наук. Эта актуальная работа имела большое практическое значение для районов Крайнего Севера, где строительство в те годы бурно развивалось. Отдельные положения диссертации были использованы при разработке нормативных документов того времени.
В октябре 1965 года, как перспективный молодой ученый, он был назначен начальником-организатором Вилюйской научно-исследовательской мерзлотной станции (ВНИМС) в пос. Чернышевском (Якутия). Организовать такую станцию в районе первой в мире ГЭС (Вилюйской), построенной на вечной мерзлоте, было очень ответственным поручением, ставшим для Р.М. Каменского делом чести, и он с головой ушел в большую и важнейшую работу. Начался второй этап его жизненного пути.
Строительство станции. Вилюйская ГЭС. Новые результаты по плотине, основанию, водохранилищу и замораживающим системам. Успешное завершение всех работ. Выдвижение Р.М. Каменского на большую работу.
ВНИМС была построена в течение пяти лет (1966–1971 гг.). В полную силу трудился сложившийся к тому времени научный коллектив. Все эти годы Ростислав Михайлович Каменский, работал как одержимый, и об этом этапе жизни я приведу его рассказ полностью (лучше не расскажешь):
«Предварительная организационная работа на станции началась с середины лета 1965 года. В августе мы вчетвером – покойный Лева Адонин (автор и исполнитель скульптуры мамонта перед институтом), Юра Тышев, Михаил Семенович Федоров (возглавлял строительный от-дел института) и я – приехали в пос. Чернышевский и разбили свой лагерь (шестиместную палатку) на крохотном скалистом пятачке крутого склона долины Вилюя, ниже Дома культуры “ВилюйГЭСстроя”. Главная задача была в закреплении территории, выделенной станции. Мы обозначили ее просеками и установили таблички: “АН СССР – запретная зона”. И представьте себе, к этому запрету, точнее, к аббревиатуре “АН СССР” отношение у всех было самое уважительное, и мы сумели пресечь попытки стихийных строителей балков занять нашу территорию.
Уже к концу 1965 года начали обустраивать станцию. Собрали из частей (двух вагончиков и средней части с засыпными стенками) одно-этажное здание площадью 54 кв. м, которое весь 1966 год служило нам домом, лабораторией и мастерской. Сформировался небольшой коллектив. Основная часть базировалась в Якутске, в старом лабораторном помещении, где теперь располагается филиал кафедры мерзлотоведения ЯГУ, а пионерная группа – в пос. Чернышевском. Тепло вспоминаю Юрия Николаевича Анненкова, Петра Маркеловича Карпова, Спартака Ивановича Нисковских, Грикиса (имя и отчество не помню, он из Латвии) и других, которые на себя приняли первые заботы и проблемы обустройства станции и активно включились в организацию экспериментальных исследований. С июня 1966 года мы начали обустройство плотины и ложа водохранилища Вилюйской ГЭС термометрической аппаратурой и параллельно, уже в Якутске, вели теоретическую разработку методов прогноза динамики режима плотины с системой воздушных замораживающих колонок на примере плотины на р. Сытыкан (по заказу института “ЯкутНИИпроалмаз”).
В декабре 1966 года было завершено строительство двухэтажного деревянного восьмиквартирного жилого дома, а в январе сотрудники станции с семьями спецрейсом «ИЛ-14» прибыли в поселок Чернышевский. Часть квартир на первом этаже дома была отведена под рабочие помещения, остальная – под жилье. Начались наши трудовые будни.
Надо сказать, что Вилюйская НИМС была преемницей Алданской станции, которая располагалась в поселке Чульман. Костяк коллектива новой станции составили сотрудники института. Подобрался очень хороший научно-технический и производственный персонал. Чтобы как-то поднять сотрудникам зарплату, в штатное расписание были включены должности, начинающиеся с определения «старший» – старший инженер, старший лаборант, старший механик, старший препаратор (были и такие должности). И вот, когда я настойчиво предложил младшему научному сотруднику Алексееву Владимиру Романовичу (ныне доктор наук, ведущий и широко известный в стране специалист по наледям) переехать из Чульмана в Чернышевский, он полушутя-полусерьезно ответил мне так: «Ты посмотри, в коллективе станции все старшие, один я буду младшим». И… не поехал.
Коллектив молодой станции был очень дружным, творческим и работоспособным. Нам удавалось очень интенсивно работать по научной тематике и обустраивать станцию, свой быт. Вслед за первым восьмиквартирным домом был построен второй, а также гараж с мастерскими, лабораторный корпус, два склада, спортивная площадка, проложены бетонированные дороги. На станцию из Якутска переехали Иннокентий Петрович Константинов, Валентин Иванович Спесивцев; из Мирного Виктор Иванович Макаров. Коллектив значительно повысил свой интеллектуальный потенциал, начал вести исследования не только в интересах северной гидротехники, но и развернул региональные работы, а также начал изучение криогенных процессов на водохранилище и эксперименты с термосифонами».
Вот несколько строк из личного дела Р.М. Каменского, хранящегося в Управлении кадров СО РАН, которыми утверждаются результаты его творческой деятельности на Вилюйской НИМС: «Итоги научных исследований Р.М. Каменского на ВНИМС весьма продуктивны. Под его руковод-ством и при личном участии были организованы и проведены сложные натурные исследования и наблюдения за динамикой термического режима огромной плотины, ее основания и водохранилища первой в криолитозоне крупной ГЭС – Вилюйской, результатом чего явилось новое представление о возможностях энергетического гидростроительства на мерзлых грунтах, использованное при строительстве последующих гидроэлектростанций. Р.М. Каменским предложены эффективные методы расчета воздушных замораживающих систем для северного плотиностроения, которые вошли в нормативные документы и учебные пособия».
Результаты проведенных натурных и теоретических исследований оказались востребованными проектными и производственными организациями. Признанием их научной и практической ценности явилось награждение Р.М. Каменского медалью «За трудовую доблесть» и вручение сотрудникам станции Ю.Н. Анненкову, П.М. Карпову, И.П. Константинову, Е.И. Нектегаеву и другим значка «Строитель Вилюйской ГЭС».
Эти уникальные научные материалы опубликованы в монографии Р.М. Каменского «Термический режим плотины и водохранилища Вилюйской ГЭС», в разделе монографии «Проектирование плотин для оросительных мелиораций» (ответственный редактор Р.М. Каменский), а также в многочисленных статьях и докладах на конференциях и симпозиумах. Они позволили внести существенные коррективы в применяемые методы обеспечения и контроля устойчивости плотин в условиях Западной Якутии.
На посту начальника Вилюйской НИМС Р.М. Каменский серьезно и с энтузиазмом делал все, за что бы ни взялся, будь то научно-органи-зационная деятельность, проектирование, строительство, различные совещания, прием делегаций советских и зарубежных ученых или просто участие в общественной жизни поселка Чернышевского. По работе он поддерживал отношения с руководством и коллективом строителей Вилюйской ГЭС, коллегами, работающими в алмазной промышленности, и учеными из Мирного, Москвы, Ленинграда, Новосибирска, Красноярска и других городов.
Особо следует подчеркнуть роль руководителей строительства «ВилюйГЭСстрой» в создании и успешной работе Вилюйской НИМС. Начальник строительства Евгений Никанорович Батенчук и главный инженер Гавриил Федорович Биянов были незаурядными людьми. Блестящие инженеры и организаторы производства, они создали творческую атмосферу на строительстве и широко привлекали молодых инженеров к решению сложных технических и организационных вопросов.
После отъезда Р.М. Каменского в Якутск начальником Вилюйской НИМС был назначен молодой и перспективный сотрудник к.т.н. Борис Александрович Оловин, который не только продолжил натурные наблюдения на объектах Вилюйской ГЭС, но и значительно дополнил их. Были организованы широкомасштабные наблюдения за процессами льдообразования в каменно-набросных плотинах, а также работа по оценке интенсивности образования внутригрунтовых льдов в период эксплуатации гидротехнических сооружений.
Создание Вилюйской НИМС в столь короткие сроки оказалось возможным, благодаря исключительным организаторским способностям Р.М. Каменского, который проявил потрясающий энтузиазм, целеустремленность, необыкновенное трудолюбие, твердость в осуществлении планов и прекрасную инженерную подготовку, полученную в лучшем строительном вузе страны.
На сроках возведения станции сказалась и заинтересованность в ее работе со стороны заказчика – Министерства энергетики и электрификации СССР, которое финансировало строительство лаборатории и производственной базы. Средства на возведение жилья выделило Сибирское отделение АН СССР.
Новое научное подразделение расположилось в богатом алмазами и энергией районе Западной Якутии. По делам я не раз бывал на ВНИМС и всегда мысленно благодарил Ростислава Михайловича за то, что он сотворил такой уютный, компактный и благоустроенный уголок в лесном краю с чистым воздухом, и рядом – море.
Семидесятилетие – естественный повод подвести итоги сделанного юбиляром. Эпопея создания Вилюйской научно-исследовательской мерзлотной станции стала для Р.М. Каменского важным поворотным моментом в жизни, она значительно расширила его кругозор и открыла перед ним новые горизонты. В феврале 1971 года П.И. Мельников предложил Каменскому вернуться в Якутск в качестве своего заместителя по научной работе.
Планы работы Р.М. Каменского на посту зам. директора. II МКМ. Контакты Института мерзлотоведения с другими институтами и вузами. Газопровод. Уход с поста зам. директора и отъезд в Игарку.
Я, конечно, не упустил случая задать Р.М. Каменскому несколько вопросов на обозначенную тему. Вот наш разговор.
– Ростислав Михайлович, как Вы отреагировали на предложение П.И. Мельникова?
– Я воспринял это назначение как высокое доверие, обязывающее меня к энергичным действиям. Я сразу же включился в работу, совмещая ее первое время с исполнением обязанностей начальника станции. Мне было 35 лет. Начался третий этап моей жизни в институте.
– Это была новая сфера деятельности для Вас. С чего ее начали?
– Я учился руководить большим, сложным научным коллективом и одновременно активно занимался научной работой.
– Чем же конкретно?
– От «большой» северной гидротехники перешел к «малой» – мелиоративным системам в Центральной Якутии, а затем к новой для меня области инженерного мерзлотоведения – фундаментам. Вскоре я возглавил одно из наиболее сильных в институте подразделений – лабораторию физики и механики мерзлых грунтов, которая успешно вела экспериментальную и теоретическую работу по различным направлениям инженерного мерзлотоведения. Исследования по механике мерзлых грунтов возглавлял ветеран института Иннокентий Николаевич Вотяков, с которым мы были очень дружны, несмотря на разницу в возрасте. Человек незаурядного ума и небывалой работоспособности, блестящий экспериментатор – он проводил в подземной лаборатории института тысячи опытов, обеспечивая корректность своих эмпирических формул, которыми инженеры-проектировщики пользуются и в настоящее время. Иннокентий Николаевич рано ушел из жизни, унеся с собой новые идеи и новые замыслы в области механики мерзлых грунтов и термореологии.
– Что интересного Вы можете вспомнить за время работы в институте?
– Важным и ярким событием в жизни нашего института было проведение в 1973 году II Международной конференции по мерзлотоведению (II МКМ – П. Д.) Я с гордостью вспоминаю, как четко действовали группы наших сотрудников, решая различные организационные вопросы работы конференции. Например, мы обеспечили стажировку горничных и официантов ресторана «Лена» в московских гостиницах и ресторанах «Интуриста»; в типографии института были изготовлены эмблемы конференции, фирменные наклейки на чемоданы, подготовлена писчая бумага с эмблемой гостиницы «Лена» для официальных документов и многое другое. А тематические экскурсии в заречные районы, когда научные сотрудники везли с собой хрустальную посуду для обеспечения соответствующего сервиса, о котором мы знали, в общем-то, мало! А плавучая танцевальная площадка на Вилюйском водохранилище (экскурсия участников конференции в Западную Якутию), прожектора, водопровод, комфортабельные палатки! В декабре 1994 года я был в Осло (Норвегия) на совещании по линии Международной ассоциации мерзлотоведов, и канадец Хегиннботтом с восторгом вспоминал поездку в Западную Якутию в 1973 году, а ведь прошло более 20 лет!
Я добавлю к сказанному Ростиславом Михайловичем несколько цифр. В работе II МКМ участвовало 700 представителей научных, производственных, изыскательных, проектных и других организаций и предприятий из 14 стран мира. Наиболее многочисленными оказались делегации из СССР (281 чел.), США (52) и Канады (39). На конференции были подведены итоги развития мерзлотоведения за 10 лет (1963–1973 гг.) и определены планы на следующее десятилетие. Конференция имела широкий международный резонанс и продемонстрировала бесспорное лидерство советских мерзлотоведов.
В Якутске Р.М. Каменский энергично взялся за дело и быстро наладил тесные контакты института с академическими и отраслевыми научно-исследовательскими институтами, а также другими учебными заведениями.
В том же 1973 году в Якутии активно обсуждалась важная проблема экспортных поставок газа из Якутии в Японию и США. Планировалась прокладка мощного магистрального газопровода диаметром 1420 мм и протяженностью 4600 км от Вилюйских газовых месторождений до бухты Ольга (Приморский край). Этот проект тщательно изучался всеми заинтересованными сторонами, но так и не был реализован.
В течение двух полевых сезонов (1975–1977 гг.) под руководством Р.М. Каменского были проведены масштабные комплексные геокриологические исследования на газопроводе Мастах – Якутск, в которых активно участвовали многие лаборатории института.
И здесь Р.М. Каменский проявил себя как блестящий организатор крупномасштабных экспериментальных работ. Были проведены тщательно продуманные стационарные наблюдения и маршрутные обследования по трассе существующих газопроводов, дан глубокий и детальный анализ полученных результатов.
Наиболее важные из них следующие (цитирую дословно, чтобы не исказить суть):
1. Суточные и сезонные колебания температуры газа на входе в подземный участок газопровода (после надземного) обусловливают резкую нестационарность процессов теплообмена в системе «труба – грунт» и исключают возможность прогноза изменения температуры газа по длине трубопровода существующими расчетными методами. Это касается, прежде всего, определения коэффициента теплоотдачи от газа к стенке трубы.
2. Регулирование температуры газа по сезонам года (по схеме: глубокое охлаждение в зимний период и ограничение нагрева в летний) не обеспечивает существенного уменьшения глубины сезонного протаивания грунтов в основании газопровода, а следовательно, и его устойчивости.
3. При отрицательной в течение всего года температуре газа (не ниже –4оС) на подземном участке газопровода сезонное оттаивание грунтов над трубопроводом существенно уменьшается. При этом, независимо от того, проложен газопровод с изоляцией или без нее, мощность сезонноталого слоя прямо пропорциональна глубине заложения трубопровода.
4. При сверхнизких отрицательных температурах газа (до –70оС) мощность сезонноталого слоя над трубопроводом незначительна. Даже при глубине заложения газопровода (диаметр 1420 мм) 1 м (до верха трубы) и его теплоизоляции максимальное протаивание составляет 0,25 м. Следовательно, в проекте такого газопровода должны быть предусмотрены специальные мероприятия по регулированию стока надмерзлотных вод и поверхностного стока.
Р.М. Каменским установлено, что одним из возможных путей упрощения расчета глубины сезонного протаивания грунтов в основании газопровода является введение эмпирического коэффициента «К», определяемого по методике В.А. Кудрявцева (1966, 1971) для начальных сечений подземного участка. Соответствующие формулы, предложенные Каменским, позволили разработать новые расчетные методы для определения изменения глубины сезонного протаивания грунтов вдоль магистральных газопроводов при нестационарном теплообмене.
Старейшая в АН СССР станция. Расширение круга решаемых задач. Обновление материальной базы. Ремонт и строительство. Организация экспедиций на важнейшие газовые объекты. Искусственный ледовый остров. Работа с кадрами. Пропаганда научно-технических знаний. Отзывы сотрудников ИНИМС о Р.М. Каменском.
– Ростислав Михайлович, давайте вернемся к давнему и странному решению. Чем же все-таки был вызван Ваш уход с поста заместителя директора института в 1976 году? Ваш авторитет был высок, а Вы полны сил…
– В январе 1976 года по ряду я причин ушел в отставку с поста зам. директора, полностью переключившись на руководство лабораторией и проведение исследований, а с осени 1977 года круто изменилась и моя личная жизнь. По договоренности с П.И. Мельниковым, я уехал руководить одной из старейших мерзлотных станций – Игарской. Масштаб работ и научное направление Игарской НИМС претерпели тогда серьезные изменения в связи со значительным увеличением объема инженерно-геокриологических исследований на севере Красноярского края и Тюменской области в интересах нефтегазовой промышленности. Начался четвертый, наиболее продолжительный по времени и, наверное, наиболее насыщенный событиями этап моей жизни в институте.
– Как говорится, из огня да в полымя… Друзья в шутку называли Вас «чрезвычайных дел мастером», которого посылали открывать, строить, реформировать, что-то ремонтировать… Меня, в частности, интересует сама история Игарской НИМС и что Вы там увидели?
– Игарская научно-исследовательская мерзлотная станция была не только одной из старых в системе АН СССР, но, очевидно, и физически наиболее старой. Хотя мой предшественник А.А. Мандаров много сделал для модернизации станции (построил хорошие мастерские, гараж), но нужно было работу продолжать в большем масштабе и одновременно расширить круг решаемых научных проблем.
Интересно напомнить, что на Игарской станции вели исследования известные мерзлотоведы страны. Организовал ее в 1930 году в системе Главсевморпути опытный инженер-мерзлотовед Н.И. Быков, который прошел прекрасную школу строительства Транссибирской железнодорожной магистрали. Он консультировал строительство промышленных и жилых зданий в Игарке. Есть его большая статья, опубликованная в 1934 году в сборнике «За индустриализацию Советского Востока» (издание Центрального бюро краеведения, Москва), в которой он дал описание мерзлотных условий на территории города и разработал ряд оригинальных конструктивных решений фундаментов промышленных и жилых зданий, в том числе и поверхностных. На станции в разное время работали Л.А. Мейстер, А.П. Тыртиков, С.С. Вялов, В.А. Орлов, А.М. Пчелинцев, Ф.Г. Бакулин, В.Ф. Ермаков, Ю.М. Гончаров А.А. Мандаров, Н.Ф. Григорьев. Они оставили заметный след в науке, в становлении и развитии Игарской станции и в жизни молодого заполярного города. П.И. Мельников также прошел свою первую школу организатора науки на Игарской станции. Он был ее начальником с 1935 по 1938 годы, и в архиве станции сохранились прекрасно написанные и оформленные научно-технические отчеты.
– Ростислав Михайлович, в газете «Коммунист Заполярья» я видел материал, посвященный Вашей деятельности на Игарской НИМС. Но мне хотелось бы узнать от Вас о значимых работах станции тех лет. Расскажите хотя бы коротко…
– Из наиболее крупных работ станции в период моего пребывания в Игарке можно выделить следующие. В 1979 году мы приступили к комплексным экспедиционным геокриологическим исследованиям на западном побережье полуострова Ямал. Начальником Карской экспедиции был вначале Николай Филиппович Григорьев, затем Олег Викторович Ермаков, а заместителем начальника – Марк Вениаминович Цацко. База этой экспедиции находилась в поселке Комигазпрома на мысе Харасавей. Проведя геокриологические исследования на Шараповых кошках, мы организовали санно-тракторный поезд (под руководством О.В. Ермакова), чтобы исследовать в инженерно-геокриологическом отношении территорию вдоль предполагаемой трассы газопровода через Байдарацкую губу. Кроме того, мы разбурили на шельфе Карского моря геокриологический профиль, перпендикулярный береговой линии, и определили площадь распространения и основные характеристики реликтовой мерзлоты. В течение трех лет вели круглогодичные теплобалансовые наблюдения в районе базы экспедиции, которые организовал Борис Поликарпович Сергеев.
В 1980–1983 годах впервые в СССР под моим руководством и при участии были проведены эксперименты по намораживанию и обеспечению устойчивости искусственного ледового острова как основания для проведения разведочного бурения на углеводороды на шельфе арктических морей. К этим работам я привлек из Москвы Кирилла Фабиановича Войтковского, из Якутска своего друга Иннокентия Петровича Константинова, а также Николая Митрофановича Бабий и Геннадия Ивановича Голикова.
Из-за отсутствия практического опыта и теоретических разработок по наращиванию больших искусственных массивов льда из морской воды проблема создания и обеспечения устойчивости такого «острова» на прибрежном шельфе могла решаться только на основе натурного эксперимента в масштабе, близком к производственному. С учетом этого мною, при участии к.т.н. Иннокентия Петровича Константинова, была разработана рабочая программа экспериментальных исследований.
Эксперименты по послойному намораживанию льда из морской воды проводились в феврале – апреле 1980 года. На поверхность выбранной морской льдины с помощью мотопомпы МП-800Б шлангами наливалась морская вода слоем примерно 50 мм. После замерзания такого слоя, на охлажденный лед вновь подавалась вода, образующая новые слои льда толщиной от 15 до 60 мм. Таким путем был создан ледяной массив высотой около 3,5 м, диаметром 50 м. Наибольшая скорость наращивания льда достигала 12 см в сутки при температуре воздуха ниже –25оС.
Ледовый массив был посажен на морское дно и закреплен с помощью 16 жидкостных замораживающих устройств. Для наблюдений за деформациями острова и разрушением его под воздействием тепловых и гидродинамических факторов на нем были установлены специальные металлические рейки и пробурены термометрические скважины.
Это были сложные и трудные эксперименты, проводить которые мешали погодные условия: иногда мы в течение нескольких дней не могли вести работы из-за пурги и метели, отсиживаясь в вагончиках на берегу Карского моря.
Надо отметить, что одновременно, при отсутствии взаимной информации, такой же эксперимент провели американцы в море Бофорта, только масштаб, техническая оснащенность и финансирование были на два порядка выше наших.
Дальнейшее развитие получили работы по очень актуальной теме «Биологическая рекультивация нарушенных участков тундры на полуострове Ямал», а также на Ямбургском газовом месторождении (полуостров Тазовский). Ответственными исполнителями темы являлись С.З. Скрябин и В.А. Творогов. Поставленные полупроизводственные опыты на естественных и нарушенных участках тундры в районе мыса Харасавей и на Ямбургском месторождении предполагали разбиение геоботанических площадок. Велось ботаническое и мерзлотное описание типичных участков тундры с различными растительными ассоциациями, наблюдение за процессами естественного зарастания нарушенных ее участков; собраны гербарии мхов, лишайников и сосудистых растений. Для подбора видов растений в целях озеленения населенных пунктов на Крайнем Севере три опытных газона в поселке Харасавей были засеяны овсяницей луговой, высажены также овощные культуры. На ИНИМС проводились и многие другие важные исследования.
Неутомимый труженик, влюбленный в Север, старший научный сотрудник Егор Гаврилович Карпов продолжал свои многолетние региональные исследования подземных льдов на севере Красноярского края: обнажения пластового льда «Таб-Саля»; пластовые залежи льда в районе озера Мамонтово; в среднем течении рек Турухан и Б. Хета; гигантские бугры пучения (булгунняхи) в районе пос. Мессояха, содержащие мощные инъекционные льды; полигонально-жильные льды в крупнобугристых торфяниках в бассейне реки Хантайки и в районе Игарки, а также по трассе «мертвой» железной дороги Салехард – Игарка и др.
– Выполнялись ли на станции работы по хозяйственным договорам?
– Помимо плановых научных исследований, коллективом станции выполнялись многие хоздоговорные работы: исследования изменений геокриологических условий в процессе переформирования берегов водохранилища Усть-Хантайской ГЭС на территории между заливом Рубча и озером Щучье (договор с дирекцией Каскада Таймырских ГЭС); исследования температурного режима в основании зданий и сооружений РРС-14 (с в/ч 74235); обследование здания ДЭС с целью определения его деформации, а также исследования инженерно-геокриологических условий площадки строительства второй очереди Туринской ДЭС; разработка методов и средств обеспечения надежности мерзлых оснований опор мостов (с СКБ «Главмостстроя» Минтрансстроя СССР). Сотрудники станции выполнили также исследования с целью выбора площадок под разведочные буровые установки на нефтяной структуре «Лодочная».
В 1986 году в Норильске проходила работа Секции строительства в условиях сурового климата на вечномерзлых грунтах при Научно-техническом совете Госстроя СССР, а также научно-практической конференции «Проблемы фундаментостроения и пути их практического решения в Норильском промышленном районе». По итогам работы секции были изданы рекомендации, в числе которых есть пункт: «Просить Сибирское отделение АН СССР организовать в 1986 году в городе Норильске научное подразделение Института мерзлотоведения СО РАН для проведения необходимых геокриологических исследований и решения вопросов координации научных работ по всему комплексу проблем инженерного мерзлотоведения Норильского промышленного района и освоения территории Таймыра». Поэтому в Норильске была организована (январь 1987 года) комплексная лаборатория станции (заведующий д.т.н. Игорь Константинович Растегаев). Это подразделение активно включилось в выполнение проблемно-тематического плана исследований станции. По хоздоговору с организацией «Гидроспецфундаментстрой» начались работы по теме «Исследования возможностей применения комбинированного способа погружения свай в вечномерзлые грунты». В 1991 году Норильская комплексная геокриологическая лаборатория перешла на самостоятельный баланс с непосредственным подчинением Институту мерзлотоведения.
По заказам трестов «Севертрубопроводстрой» Мингазрома СССР и «Запсибэлектросетьстрой» МЭ и Э СССР проводились исследования по разработке новых способов обеспечения устойчивости трубопроводов большого диаметра, прокладываемых на обводненных территориях и сильнольдистых высокотемпературных многолетнемерзлых грунтах, и созданию новых типов фундаментов опор ЛЭП на основе охлаждающих устройств различного типа.
Для выполнения поставленных задач в районе города Надыма был создан опытный полигон, на котором проводились исследования эффективности охлаждающих устройств трех типов: парожидкостных (6 шт.), жидкостных (7 шт.) и воздушных (5 шт.). На газопроводе Уренгой – Надым организовали экспериментальные исследования теплового взаимодействия в системе «газопровод – жидкостные охлаждающие устройства – вмещающие талые грунты» с целью определения возможности использования таких устройств в качестве анкеров. Экспериментальные работы дополнялись математическим моделированием на ЭВМ.
Исследования завершились в 1983 году. Все материалы экспериментальных исследований были переданы заказчикам в виде отчетов, в которых проанализированы особенности работы термосифонов различного типа в климатических условиях Тюменской области.
– Кроме пурги и свирепых метелей, с чем еще пришлось столкнуться в «стране белого безмолвия» – Заполярье?
– Из карской эпопеи запомнился один эпизод. Я прилетел на Хараса-вей спецрейсом «ИЛ-14» в августе 1979 года. Основной состав экспедиции был уже на месте. К этому времени мы перебросили спецрейсами «АН-12» буровой станок на базе «ГАЗ-66», вездеход «ГАЗ-71» и «УАЗ»-фургон. В один из дней, во второй его половине, мы решили объехать побережье на вездеходе, чтобы иметь общее представление о районе работ. День стоял чудесный: тихо, яркое солнце, тепло. Едем на север, и вдруг над морем – четкая картина большого города с небоскребами. Мы остановились и в течение 7–10 минут наблюдали этот удивительный мираж.
Удалось ли Вам в Игарке заняться строительной тематикой – фундаментами, которые стали для вас хлебом насущным?
– В 1980 году на станцию из Красноярска приехал Юрий Михайлович Гончаров. В то время он занимался разработкой альтернативных типов фундаментов – поверхностных вентилируемых пространственных фундаментов-оболочек. Это позволило провести ряд производственных экспериментов по применению таких фундаментов. Сначала были построены два трехэтажных четырехквартирных жилых дома станции в первом микрорайоне. Они возводились на талых грунтах (талике), но без системы вентиляции полостей оболочек. Затем на территории станции (в старой части города) в очень сложных геокриологических условиях (льдистые, высокотемпературные мерзлые грунты) был построен каменный гараж на вентилируемых фундаментах-оболочках, и впервые проведены наблюдения за динамикой воздушного потока и тепловыми характеристиками системы «оболочка – основание». В конце 80-х годов на поверхностных фундаментах был возведен лабораторный корпус станции.
На Игарской НИМС Р.М. Каменский сумел сформировать сильный творческий коллектив. В те годы сотрудниками станции были защищены кандидатские (Е.Г. Карпов, Ю.В. Бердичевский, О.А. Казанский, В.А. Творогов, М.С. Мельцер) и докторские (Р.М. Каменский, И.К. Растегаев, Ю.М. Гончаров) диссертации.
Ростислав Михайлович вел активную пропаганду научных и технических знаний. По его инициативе в Игарке был организован Народный университет технического прогресса, где он регулярно, вместе с Ю.М. Гончаровым, читал лекции. Ростислав Михайлович возглавил городское общество «Знание», неоднократно выступал на игарском телевидении и в местной печати.
По воспоминаниям Р.М. Каменского, это были незабываемые годы. Ростислав Михайлович умел не только работать, но и отдыхать. Вместе с друзьями, коллегами, семьей совершались поездки на катере по Енисею за ягодами, грибами, просто на отдых. Особенно любимым было место на реке Гравийке, куда он отправлялся с друзьями, и, как всегда, за рулем «УАЗ». В июне ее берега в этом местечке полыхали от жарков – так называются яркие северные цветы. Река была неглубокой, с чистейшей водой, и даже жужжащие комары не могли испортить прекрасного настроения.
Весной начинался рыболовный бум – подледный лов корюшки. Это было большое событие в жизни города. Все население выезжало на лов рыбы. Ставились палатки, бурились лунки. Сотрудники станции также семьями отправлялись на вездеходе на рыбалку, чаще всего в устье р. Гравийки. Уловы были отличные. В доме пахло свежими огурцами и уже подвяленной рыбой.
Мужчины – заядлые охотники – выезжали на охоту на уток и гусей. Правда, здесь им не всегда сопутствовала удача. Однако сам процесс подготовки доставлял много хлопот и удовольствия.
В 80-х годах с группой коллег я побывал на Игарской станции с целью комплексной проверки ее деятельности за несколько лет и аттестации сотрудников. Тогда-то и вспомнились слова М.А. Лаврентьева: «Человек рождается, живет и, слава Богу, помирает. А вот научное учреждение рождается, живет и часто не умирает. И мы видим немало учреждений, с которыми не знают, что делать – они себя изжили, но жить продолжают». Однако здесь я увидел пример возрождения! На много лет не обновлявшейся станции появляется молодой, очень живой, очень энергичный и очень деятельный руководитель – Ростислав Михайлович Каменский. И научно-исследовательская станция обретает творческий подъем, мобильность, получает совершенно новую, всесторонне обогащенную «питательную среду» для науки, а также и обустроенный быт. Результат потрясающий!
Р.М. Каменский пользуется поддержкой, доверием и любовью коллектива везде, где бы он ни работал. Вдохновляя людей масштабами открывающихся перед ними возможностей, Ростислав Михайлович поддерживает их настрой и инициативу как друг, наставник, союзник. В газете «Коммунист Заполярья» (за 08.06.98 г.), о которой я упоминал, в рубрике «Нам жаль расставаться с Вами» ученые ИНИМС с восторгом говорят о досто-инствах Ростислава Михайловича Каменского и своих чувствах к нему.
Ю.М. Гончаров, ведущий научный сотрудник, и.о. начальника станции: «За время работы на нашей станции Ростислав Михайлович развил производственную базу. Благодаря его настойчивости, произведен капитальный ремонт всех зданий, лабораторий, складов, гаража, выполнено благоустройство территории станции. То, что для наших работников построено два дома – тоже его заслуга. Кто хоть когда-нибудь занимался хозяйственными вопросами, знает, как трудно все это “пробить”, а ведь наряду с этим Ростислав Михайлович вел большую научную работу. На-пример, на Ямале он руководил работами по созданию ледяных островов для бурения на нефть и газ. Одновременно с этим был руководителем ряда тем и продолжает руководить разработками. Защитил докторскую диссертацию. Он также возглавляет работу городского общества «Знание», является членом городского комитета партии. Пользуется доверием коллектива. У нас все сожалеют об его отъезде. Он – хороший организатор и администратор. Как ученый, Ростислав Михайлович прекрасный методист, экспериментатор и организатор. Отличает Ростислава Михайловича высокая эрудиция не только в той области знаний, которой он посвятил себя, но и в других».
Е.Г. Карпов, старший научный сотрудник: «Работники нашей станции при избрании директора института голосовали «за», хотя многие из нас не хотели, чтобы Ростислав Михайлович уходил от нас. Однако престиж науки и института дороже…».
Б.П. Сергеев, научный сотрудник: «По-моему, Каменский – человек с будущим. Считаю так, учитывая его знания и работоспособность. У него большая самоотдача и оперативность в решении как научных, так и хозяйственных вопросов. … Его дальнейший путь, по-моему, лежит в члены-корреспонденты Академии наук, а дальше – в академики. И это вполне возможно. Сужу об этом по тому, что докторскую диссертацию он подготовил за очень короткий срок – всего за несколько месяцев – и при этом не воспользовался творческим отпуском, продолжал руководить коллективом».
В.Н. Изотов, научный сотрудник: «Он всю нашу станцию обновил. Коттеджи и другие объекты, вопросы быта, благоустройства – его постоянная забота … Он – современный руководитель, и ему не надо было, как другим, перестраиваться – и до перестройки он был таким».
А.В. Петухов, ведущий инженер: «Очень трудно говорить о нем – так он многогранен. Что ни скажешь, все прозвучит банально, но все будет соответствовать истине. Таким людям, как Ростислав Михайлович, место не на нашей станции, а где-нибудь повыше. Другой масштаб требуется».
А в рубрике «Взгляд со стороны» (упомянутой выше газеты) приведены душевные слова первого секретаря горкома КПСС В. Корчевского: «По-моему, это тактичный, умный, культурный и интеллигентный человек. Он привлекает своими мыслями, всегда заинтересованно подходит к осуществлению каких-нибудь планов, легко загорается интересной идеей. По человеческим и профессиональным качествам, по организаторским способностям отношу его к руководителям-лидерам. Ростислав Михайлович – человек слова, очень квалифицированный работник».
Хорошая концовка! И все-таки я решил задать Р.М. Каменскому еще один вопрос:
– Вот Вы и П.И. Мельников много лет проработали в одной упряжке. Он называл Вас своим преемником. Но при избрании Вас на пост директора института возникли какие-то проблемы… Какие?
– Летом 1987 года академик П.И. Мельников вызвал меня из Игарки в Москву. При встрече он сказал мне, что собирается в отставку с поста действующего директора института и видит во мне своего преемника. Это послужило для меня толчком к срочному завершению докторской диссертации. После предзащиты (в конце того же года) я успешно защитил ее на ученом совете института в апреле 1988 года. На осень были назначены выборы директора. Когда я приехал в Якутск после отпуска, оказалось, что Павел Иванович круто изменил свою позицию и выдвинул в качестве кандидата на директорский пост Ю.В. Шумилова. Однако большая часть коллектива поддержала мою кандидатуру. Тем не менее президиум Сибирского отделения АН СССР отложил намеченное избрание. Возникло множество осложнений и неприятностей.
В этот период я был назначен президиумом СО на должность и.о. директора института, и мне очень помогли мои друзья и коллеги Н.П. Анисимова и Г.М. Фельдман, которые согласились временно исполнять обязанности заместителей директора по науке.
В апреле 1989 года я был утвержден директором института после избрания, состоявшегося только благодаря активной поддержке коллектива и, как мне видится, настойчивости председателя СО академика Валентина Афанасьевича Коптюга. В 1994 и 1999 годах меня переизбрали на новый срок.
Я являюсь учеником П.И. Мельникова и продолжателем его традиций. После избрания меня директором Института наши отношения постепенно стабилизировались, а в последние годы стали по-настоящему теплыми. Мы совместно обсуждали и реализовывали планы сотрудничества с зарубежными коллегами. Для меня он был и остается примером беззаветного служения делу, которому посвятил всю свою замечательную жизнь.
Переезд из Игарки в Якутск я считаю очередным этапом моей жизни и работы. Пришлось изменить масштаб мышления и ответственности. Конечно, опыт работы начальником станции и заместителем директора института был очень важен и являлся основой формирования моих представлений о том, что и как надо делать, но, тем не менее, многое пришлось пересматривать и многому учиться заново. Мне трудно объективно оценить и жизнь коллектива, и свои действия в эти прошедшие годы. Но я горжусь нашим институтом, его научными достижениями, социально-культурными реалиями. Сейчас нам трудно. Пожалуй, так трудно институту не было никогда, но я с оптимизмом смотрю в будущее!
Мне понравились результаты выборов директора института, которые состоялись в конце 80-х годов. Тогда сотрудники института проявили незаурядное мужество и прозорливость, избрав на этот ключевой и ответственный пост своего воспитанника Ростислава Михайловича Каменского, который, как опытный стратег, прекрасно знал, куда идти и что надо делать, чтобы в институт поскорее пришли полезные перемены и положительные результаты в работе.
Директорство Р.М. Каменского пришлось на «шоковые» 90-е годы, когда, казалось, остановилось само время. У Института мерзлотоведения, как и у всей российской науки, было больше потерь, чем достижений. Весь смысл «шокотерапии» в науке свелся лишь к тому, чтобы выжить. Разумеется, ни о каких значимых планах и проектах речь тогда не шла. Денег не хватало даже на зарплату. Командировки, приобретение техники и материалов, некоторые работы пришлось отменить, приостановить, свернуть… Ростислав Михайлович Каменский в эти тяжелейшие времена не дрогнул. Он быстро и напористо реагировал на складывающуюся ситуацию, стараясь удержать институт от развала: тратил много сил и времени на добывание денег, других ресурсов, на поддержку хозяйственной сферы, которая тогда оказалась тяжелым грузом. В экстремальных случаях Р.М. Каменскому помогало его инженерное мышление – он стремился, в первую очередь, узнать то, что поможет делу, точнее – не столько узнать, сколько сделать. На его плечи сваливались колоссальные нагрузки еще и потому, что он стремился все делать сам, остро реагируя на ситуации. Работа его захлестывала.
Институты СО РАН не были готовы к новой экономической политике: многие из них «висели на волоске», а некоторые закрывались. В новосибирском Академгородке, например, в прекрасном здании Института прикладной физики разместились склады, магазины, сауна, ночной клуб и т.д. Подобная участь постигла и другие научно-исследовательские институты.
Институт мерзлотоведения тогда устоял, и Ростиславу Михайловичу Каменскому есть, чем гордиться: сохранилась получившая всероссийское признание прекрасная школа якутских мерзлотоведов, вырастившая много хороших и разных специалистов. Сохранился высококвалифицированный коллектив. Но самое главное – Ростислав Михайлович сохранил в Якутске единственный в стране академический геокриологический центр – Институт мерзлотоведения СО РАН – таким, каким он и задумывался изначально. Ведь Якутск считается родиной мерзлотоведения с 40-х годов XIX века.
В тяжелые годы серьезную финансовую помощь институту оказывало Правительство Республики Саха (Якутия). Зарабатывал коллектив деньги и по хозяйственным договорам, и выделенным грантам, расходуя их на исследования. У института появилась возможность проводить совместные исследования по контрактам с учеными Японии, Китая, Германии. Таким образом, перефразируя старую мудрость, можно сказать: «Было бы несчастье, да иностранные партнеры помогли…».
– Ростислав Михайлович, институту удалось существенно расширить и конкретизировать научные и организационные контакты с зарубежными учеными. В чем их суть?
– 90-е годы оказались в этом отношении очень плодотворными. Уже в конце 80-х годов были установлены творческие связи с Институтом гляциологии и мерзлотоведения АН КНР. Наши институты обменялись делегациями. Мне удалось побывать в Ланьчжоу и подписать договор о сотрудничестве, затем в Харбине во главе делегации нашего института и установить научные контакты с двумя прикладными институтами КНР: водных проблем и НИИ по строительству в холодных регионах (директор Чжан). По просьбе Южно-корейского института по технологии строительства мы командировали нашу делегацию из ведущих ученых (Ю.М. Гоначаров, В.И. Макаров, И.К. Растегаев, Г.М. Фельдман) в Сеул. После этого в течение года у нас стажировался корейский ученый специалист в области фундаментостроения.
Научные связи были установлены с японскими учеными Хоккайдского университета и Национальным институтом по изучению окружающей среды НИИОС (Иноуе-сан, Цукуба). Эти творческие контакты продолжаются уже многие годы с большой пользой для обоих государств.
Со второй половины 90-х годов начались наши исследования Арктики совместно с немецкими учеными. Они проводились и в Арктике, и в Якутске, и в Потсдаме (филиал головного Института полярных и морских исследований им. Альфреда Вегенера, г. Бремерхафен). Организовывали конференции, семинары, взаимные стажировки, совместные полевые экспедиции. В них принимали активное участие с немецкой стороны профессор Ханс Хуббертен – руководитель работ, доктора Кристина Зигерт, Ева Пфайффер, Фолкер Рахоль; с российской – В.В. Куницкий, М.Н. Григорьев и др., а также бывший зам. директора Института мерзлотоведения СО РАН, ныне профессор Феликс Эрнестович Арэ (Санкт-Петербург).
Хочется привести хорошие отзывы и добрые слова видных иностранных ученых о высоком уровне работ якутских мерзлотоведов.
«Я был принят директором Института мерзлотоведения и должен сказать, что если Якутия обладает золотом и алмазами, то не меньшее бо-гатство представляют и научные возможности, которыми она располагает в изучении вечной мерзлоты». Директор Центра арктических исследований Сорбоннского университета, проф. Жан Ноэль Малори (Франция) («Соц. Якутия», 17.01.68 г.).
«Мы убеждены, что в Якутии идет более полное изучение проблем мерзлотоведения, чем в Соединенных Штатах. У наших якутских друзей правильный подход к решению задач, стоящих перед народным хозяйством, высоко практическое использование исследований в строительстве и местной промышленности». Директор Института географии Чехословацкой Академии наук, проф. Я. Демек («Молодежь Якутии», 18.04.70 г.).
«Посещение вашего института и то, что мы увидели, заставило нас устыдиться того, что мы, канадцы, так мало внимания уделяем нашим северным землям и народам». Проф. Мэри Тюсон (Торнто, Канада).
Институт мерзлотоведения СО РАН не исчерпал своего творческого потенциала и будет долго привлекать внимание зарубежных ученых новыми идеями и теоретическими разработками. Р.М. Каменский заслужил широкое признание специалистов и ученых, изучающих самые суровые регионы планеты. В России около 65% ее территории сковано вечной мерзлотой. Он много сделал для северного строительства – плотины (большие и малые), фундаменты, водопроводные системы, газопроводы.
Конечно, роль науки в обществе меняется – уже нет прежнего ее всемогущества. Нам долго внушали, что надо быть покорителем природы. Вот и зияют десятилетиями старые «кровавые» раны в беззащитной тундре, нанесенные ей тяжелой техникой и героическими добытчиками недр. Но природа также имеет право на жизнь и на лечение. И элементы экологического мышления должны обязательно прививаться и закладываться еще в школе и продолжаться в каждом вузе, чтобы воспитать у молодежи чувство личной ответственности за природу.
Охрану природы Севера Р.М. Каменский всегда считал одной из острых и актуальных проблем. Несколько лет назад он организовал крупную комплексную экспедицию для изучения геокриологических условий вдоль строящихся трасс магистральных газопроводов на севере Западной Сибири. Результаты исследований показали, что, даже при незначительных изменениях теплообмена на поверхности земли, на застроенных участках возникает угроза развития весьма опасного природного явления термокарста, приводящего к деформации, а иногда и полному разрушению возводимых объектов. Якутские мерзлотоведы под руководством Р.М. Каменского разработали тогда первый научный документ, в котором предложен комплекс мер и средств по защите природной среды Севера от неблагоприятных воздействий при строительстве газопроводов. Даны рекомендации по выбору строительных площадок и биологической рекультивации нарушенных ландшафтов тундры. Позднее основные положения этого ценного руководства вошли в директивные природоохранные документы Министерства газовой промышленности СССР и стали законом для организации рационального природопользования на Крайнем Севере.
В 1993 году по инициативе тогдашнего Президента Республики Саха (Якутия) Михаила Ефимовича Николаева была создана Академия наук РС(Я) и избраны первые ее члены (ведущие ученые ЯНЦ СО РАН, ЯГУ им. М.К. Аммосова, Якутской государственной сельскохозяйственной академии), в их числе – Р.М. Каменский.
Была разработана структура Академии и избран ее президент – д.т.н. (ныне член-корр. РАН) Василий Васильевич Филиппов. Академия играла и продолжает играть ведущую роль в формировании интеллектуального потенциала республики.
Ростислав Михайлович Каменский – человек яркий, неординарно мыслящий, очень активный и деятельный. Это на редкость сильная, одухотворенная личность! Весь облик Р.М. Каменского вызывает у людей неподдельный интерес: высокий лоб, седые волосы, мужественное лицо, пристальный взгляд и громкий, приятного тембра голос.
Правильно говорят – если человек талантлив, то он талантлив во всем. По своей феноменальной энергетике, талантливости и яркой внешности Ростислав Михайлович мог бы достичь больших высот в музыке, театральном искусстве, журналистике. Круг интересов Р.М. Каменского постоянно расширялся. Работая много и упорно, он не оставлял мысли о своем совершенствовании – заочно получил высшее философское образование, которое во многом помогало ему в творчестве.
Ростислав Михайлович активно участвовал в общественной работе. В 1991 г. по его инициативе было создано Северо-Восточное отделение Инженерной академии СССР с центром в г. Якутске. Он был избран его первым председателем. Р.М. Каменский – член Российского национального комитета по мерзлотоведению, член рабочей группы «Фундаменты» Международной ассоциации по мерзлотоведению, председатель подкомиссии «Инженерная геология криолитозоны» Научного совета РАН по инженерной геологии, гидрогеологии и геокриологии и др.
Большое внимание он уделял эстетическому воспитанию сотрудников, развитию их самобытности. Искусство и наука оказались вполне совместимыми. Р.М. Каменский многое сделал для того, чтобы хор «Возрождение» стал гордостью и славой Института мерзлотоведения.
Крайне редко можно встретить такого руководителя, у которого организаторский талант прекрасно сочетается с исследовательским потенциалом. Рядом с таким ярким лидером быстро развиваются и сотрудники института.
Его талантливый сподвижник Р.В. Чжан, избранный в 2004 году коллективом на пост директора, умело ведет институт вперед курсом, проложенным его именитым предшественником.
Конечно, многих ученых беспокоит сегодня будущее российской науки. Из-за длительного экономического кризиса в стране финансирование научных исследований государством значительно сократилось. Но власть заверяет, что выделение средств из госбюджета постепенно будет возрастать, и наука вернется к прежней, нормальной жизни. Я думаю, что Рудольф Владимирович все это хорошо понимает, сумеет правильно оценивать деловые и жизненные ситуации и находить выходы из них.
***
Я рассказал то, что знаю о Ростиславе Михайловиче Каменском – крупном ученом-мерзлотоведе и удивительном человеке. Гибкость, поиск, динамика всегда были для него законом в творчестве. Выбор правильной стратегии в самом начале – залог многих его удач в работе. Он охотно переключался с темы на тему и считал, что это полезно для творчества рождаются новые идеи.
Росту его авторитета в коллективе помогал стиль работы с людьми. Попасть к нему на прием можно было в любое время с восьми часов утра до девяти вечера. «Чем чаще встречаешься с сотрудниками, тем легче работать – лучше знаешь обстановку», – считает он. – … Обмен идеями и опытом всегда способствует взаимному обогащению и препятствует появлению в науке “тихих заводей”, губительных для творчества».
А это записи из моего блокнота интересных мыслей Ростислава Михайловича: «Было трудно, людей не хватало, но я видел, что на этих трудностях быстро растут кадры и создаются традиции». Да он и сам шел не по проторенным дорожкам (сын репрессированных родителей), а по ухабам и колдобинам жизни.
За многие десятилетия дружбы я не раз восхищался примерами проявленного Ростиславом Михайловичем благородства, которое у него в крови. Однажды, утешая меня после какой-то неудачи, Ростислав Михайлович произнес сакраментальную фразу: «Если ты не можешь изменить мир, измени взгляд на него. И тебе станет легче». Этому принципу я следую всю жизнь, чем спасаюсь от душевных мук и чувствую себя уверенно. И еще – усвоил от него же житейский постулат о том, что надо иметь в жизни хорошо продуманную перспективу, чтобы быть готовым к встрече с негативными вещами и не нести потом горьких разочарований и досадных потерь…
Ростислав Михайлович Каменский – романтик по образу мысли и жизни. Он любим и уважаем многочисленными друзьями, коллегами и поклонниками. Всех нас всегда ошеломляли блеск его остроумия, фейерверки возвышенных эмоций и высота интеллекта. Он – великолепный лектор и оратор. Твердо верит в светлое будущее России. Я не спрашивал у Ростислава Михайловича, верит ли он в Бога, но то, что Бог верит в него – знаю, наверное. Знак высочайшего доверия Бога – в нашем здоровье! И я от всей души желаю Ростиславу Михайловичу поскорее твердо встать на ноги и успешно продолжить свою научно-исследовательскую деятельность!
Р.М. Каменский многого хотел. Многое мог. И многого добился. Но работа на износ сильно подорвала его здоровье. После долгого лечения он был переведен на должность советника РАН, что позволяет использовать его большой опыт и знания в дальнейшей работе.
На каком-то этапе жизненного пути человек обращается к своему прошлому и оценивает настоящее. Ростислав Михайлович с благодарностью вспоминает о близких ему людях: «Мне особо хочется рассказать о той роли, которую сыграла в моей жизни, в моем окончательном становлении как руководителя моя дорогая и любимая жена Людмила.
Начинали мы с ней свой жизненный путь около тридцати лет назад в Игарке, как говорится, с «нуля», но быстро освоились и активно включились в решение всех проблем коллектива станции и города. У нас образовался довольно большой круг друзей и единомышленников, представлявших различные сферы жизнедеятельности славного заполярного города: лесоэкспорт, речпорт, авиация, строительство, гидротехника, культура, а также различные партийные и административные структуры. Мы жили насыщенной жизнью в атмосфере доброжелательности, взаимопонимания и взаимопомощи. В этом мире происходило духовное формирование нашего сына Михаила, как в свое время в Чернышевском росли и развивались старшие дети Лена и Саша*. Все они, слава Богу, нашли свое достойное место в этой непростой жизни.
Самый трудный период пришелся на начало ХХІ века, когда у меня неожиданно случился удар, и моим близким, особенно Миле, пришлось вытаскивать меня из глубокой темной «ямы» состояния без четкого ощущения реальности. Но теперь все это позади, и мы вновь живем полноценной жизнью.
В тот период нам постоянно помогали семья моего друга Мирфояза Ямалетдинова и старые друзья – Рудольф Чжан, Владимир Мельников, Владимир Ларионов, Гермоген Крымский, Михаил Новопашин; семьи Дашкиных, Копыловых, Рыковых, Устиновых и многие, многие другие, за что я и мои близкие безмерно им благодарны».
Мой друг, Ростислав, я горжусь почти полувековой дружбой с тобой – одним из лучших представителей якутской школы мерзлотоведов. Со временем историки осмыслят и оценят твой вклад в науку и практику, используя, быть может, и мои заметки.
Сердечно поздравляю тебя с юбилеем и с радостью подниму бокал за твое здоровье! Все остальное – слава, признание, почет, материальное благополучие, прекрасные дети, любимая жена Мила, верные друзья и поклонники – у тебя есть.
Крепко обнимаю тебя,
всегда твой Петр Даниловцев,
г. Новосибирск
***
Мой друг!
Дарю тебе эти строки, написанные моим влюбленным в Север серд-цем, к которому, я знаю, и твое сердце неравнодушно…
Белые ночи Якутии
Хороши белые ночи в Якутии! Два месяца – май и июнь – солнце почти не сходит с горизонта, и, кажется, оно спешит отогреть землю после долгих и жестоких зимних холодов. Вечера сливаются с утренними рассветами, и только на короткое время, когда огненный шар слегка прячется за горизонтом, чтобы тут же снова взойти над ним, наступают едва заметные сумерки. Но небо не темнеет, и звезд не видно. Новая заря как бы купается в бледной синеве небосвода и, умытая, зажигает рассвет нового дня.
Безоблачного, бездонного и нестерпимо жаркого…
П.Д
Ростислав Михайлович (Слава) Каменский приехал в Якутск в самом начале образования и буйного роста Северо-Восточного отделения Института мерзлотоведения им. В.А. Обручева. В центре внимания был кадровый вопрос и строительство жилья для приезжающих сотрудников, получение приборов, техники. Служебное деревянное здание уже было построено. В Якутск на хорошо оборудованную базу с уникальной подземной лабораторией в мерзлоте из московского головного института постоянно приезжали ведущие специалисты для проведения исследований или проездом в экспедиции в другие районы (П.Ф. Шведцов, Н.А. Цытович, И.А. Тютюнов, З.А. Нерсесова, П.А. Шумский, В.М. Понаморев и др.). Их советы и помощь в постановке и проведении исследований (иногда совместных), а также в обработке полученных материалов очень помогали начинающим мерзлотоведам, приехавшим после окончания центральных вузов. Среди них был и Ростислав Михайлович Каменский, выпускник Московского инженерно-строительного института им. В.В. Куйбышева. К.Ф. Войтковский, уговоривший его приехать в СВО ИНМЕРО, стал его руководителем в исследованиях теплового взаимодействия подземных водопроводов с мерзлыми грунтами, проводившихся на опытном двухсотметровом подземном водопроводе, проложенном по территории СВО. В те далекие годы активно развивающегося мерзлотоведения шел интенсивный набор фактических данных по самым разным темам: в области физики теплообмена, инженерного мерзлотоведения, криолитологии, гидрогеологии и т.д. Исследования определялись необходимостью решения конкретных практических задач. Сезонные экспедиционные работы проводились в основном в теплое время года, режимные – круглый год. В зимние месяцы велась обработка полученных материалов, завершавшаяся написанием отчетов. Это были счастливые месяцы, когда весь коллектив был в сборе (за исключением директора, который с ноября по март обычно находился в Москве). Поэтому наша молодежь и еще не старые сотрудники могли повеселиться и на семейных торжествах, и на ноябрьских и новогодних вечерах, проводимых совместно. Мероприятия были поистине очень веселые, с художественной самодеятельностью, разнообразными, очень веселыми аттракционами, задумками, маскарадом. Устраивался и ситцевый бал. Слава Каменский – молодой, худенький, с кудрявой шевелюрой, шустрый танцор – являлся активным участником событий. Большой успех, например, имел танец маленьких лебедей, в котором он представлял одного из четырех молодых «лебедей». Был у нас и свой оркестр, инструменты для которого наш местком упросил П.И. Мельникова купить. Председателем его в то время была М.К. Гаврилова, культурно-массовый сектор возглавляла Н.П. Анисимова. Музыкантами оркестра были молодые Слава Гречищев, Лева Мухин, Леня Чистотинов, Слава Каменский, Витя Девяткин. Музицировали они прекрасно, всем на радость. В то время только еще входил в моду рок-н-ролл. Горожане завидовали тому, как интересно у нас проходят вечера.
Большинство оркестрантов были еще не женаты и частенько бегали в ГИМЕИН, находящийся рядом с территорией нашей «Мерзлотки». Там был большой выбор невест. Однако приезжавших девушек-метеотехников вскоре направляли на работу на таежные станции. Поэтому ни одна из них в невесты к нам не попала, своих же у нас не было, за исключением разведенной с мужем Саши Шумовой – молодой, очень красивой брюнетки армянского происхождения. Она в то время работала референтом директора. Имея в виду Славу Каменского, я полушутя-полусерьезно ей сказала: «Что же ты упускаешь такого шикарного жениха?» Эта шутка ее развеселила, хотя, как выяснилось, Слава и Шура были знакомы и дружили еще в Москве.
После успешной защиты кандидатской диссертации в 1965 г. дирек-ция института поручила Ростиславу Михайловичу очень ответственное дело: организовать и возглавить научно-исследовательскую мерзлотную станцию в поселке Чернышевском, расположенном на живописном берегу р. Вилюя. Обладая большими организаторскими способностями, Рости-слав Михайлович успешно выполнил эту задачу. Был собран творческий коллектив, выстроены жилые и служебные корпуса, созданы хорошие условия для проведения научных исследований. Через пять лет П.И. Мельников назначил Ростислава Михайловича на должность своего заместителя.
Так он вернулся в родной коллектив. За 10 лет своего существования Институт мерзлотоведения СО РАН разросся примерно в два раза и увеличил масштаб работ. В числе сотрудников было уже много докторов и кандидатов наук. Проводились крупные экспедиционные исследования. Институт готовился к проведению в 1973 году II Международной конференции. Поэтому директору были необходимы опытные заместители.
В этот период нам, рядовым научным сотрудникам, было легко работать с Ростиславом Михайловичем. Все вопросы он решал оперативно: нужно ехать на очередные наблюдения пожалуйста, машина будет; нужно провести буровые работы – пожалуйста, станок выделяют; необходимо съездить с докладом на совещание – легко выписывалась командировка и т.д. Я обращалась к нему очень часто, так как широко развернулись исследования по наледям, источникам, таликам, требующие проведения систематических режимных наблюдений.
Стиль увеселительных мероприятий, выработанный нами еще в СВО, сохранился и далее, в институте. Участниками и организаторами вечеров в новом трехэтажном каменном здании, наряду с молодежью, были и уже остепенившиеся кандидаты наук. Как легенда сохранилась память о юбилейном вечере института (10 лет), когда состязания в КВН безоговорочно выиграли ветераны. В «домашнем задании» КВН аргентинское танго и огневой твист исполняли «старики» – Н.П. Анисимова и Р.М. Каменский. Успех был потрясающий!
Местный комитет профсоюзной организации в те годы был большим помощником директора. Возглавляли его всегда только ученые – кандидаты наук. Поэтому вся его работа способствовала развитию нашей науки, улучшению жилищных условий сотрудников и, в первую очередь, семейных ученых. У института была своя поликлиника, свой магазин, своя баня, выделялась машина для поездки сотрудников в воскресные дни по магазинам, приезжающим предоставлялась гостиница и многое другое. Рости-слав Михайлович был активным участником создания и организации всех этих благ. Попасть на работу на «Мерзлотку» считалось большой удачей.
Значительным событием в жизни института явилась II Международная конференция по мерзлотоведению, которая была проведена на высшем уровне, с экскурсиями в разные районы Якутии, каждая из которых готовилась сотрудниками различных лабораторий и поражала участников оригинальностью, оставившей незабываемый след в их памяти.
В 1977 году Ростислав Михайлович с новой семьей уехал в Игарку на должность начальника Игарской научно-исследовательской мерзлотной станции, у которой была большая биография. Многие известные мерзлотоведы страны выполняли там свои исследования. Для станции это событие было большой удачей, а для самого института – потерей. Как начальник Игарской станции Ростислав Михайлович сделал много нового и полезного. Он подготовил также и свою докторскую диссертацию, которую успешно защитил на ученом совете Института в 1988 году.
Сотрудниками института его кандидатура была предложена на пост директора, вместо уходившего в отставку, создателя Института мерзлотоведения в Якутии, П.И. Мельникова. Я выступила первой перед коллективом с его характеристикой в качестве кандидата.
СО АН СССР назначило Ростислава Михайловича сначала исполняющим обязанности директора. Для работы в переходный предвыборный период и составления научного отчета о деятельности института за 5 лет (предполагалась очередная проверка комиссией из СО) Ростислав Михайлович предложил временно исполнять обязанности заместителя директора по науке докторов наук Н.П. Анисимову и Г.М. Фельдмана. В 1989 году после всесторонней ревизии института Ростислав Михайлович был назначен президиумом СО директором нашего института. Для него это был новый масштаб руководства, а также своя специфика взаимоотношений с людьми. Сказывались и трудности перестроечного периода в стране. Началась его работа с новыми заместителями и заведующими лабораториями. Окружили его и новые поклонники – обычные спутники всех директоров.
За период его работы директором в труднейшее время перестройки экономики России произошла потеря не только высококвалифицированных кадров, но и растущих молодых, что сильно ослабило институт. В то же время, появились академики Республики Саха – Р.М. Каменский и М.К. Гаврилова, новые доктора наук из числа сотрудников и молодые кандидаты. Начались совместные исследования с богатыми зарубежными странами – Японией и Германией. Был построен новый жилой трехэтажный дом, квартиры в котором получили и научные сотрудники, и представители административно-хозяйственных служб. Одну квартиру выделили под общежитие аспирантов.
Большой период общения с Ростиславом Михайловичем, начавшийся его приездом в Якутск в СВО, когда он был 24-летним выпускником, и до настоящих дней, когда он – уже седовласый мудрец, трижды академик, позволяет мне с уверенностью сказать следующее. Ростислав Михайлович – единственный из всех наших (своих) докторов наук прошел такой напряженный, трудный жизненный путь организатора и двигателя нашей науки. Это было сопряжено с огромной нагрузкой, создаваемой и административными обязанностями, причем не только в период интенсивного развития науки, но и в чрезвычайно трудное время перестройки экономики России.
С большим уважением я отношусь к тебе, Слава, за все полезное, сделанное для развития нашей науки. Но помню и некоторые твои досадные промахи и ошибки, которые можно было бы избежать, если бы у тебя (как у Павла Ивановича) был хорошим помощником профкомитет.
В завершение хочу сказать: как всегда остается лишь надежда на все доброе в будущем и успешное завершение твоей обобщающей монографии! Значит, как всегда вперед, Славочка!
Н.П. Анисимова
Так когда же мы были молодыми?
Я точно помню, что это было в 1958?1961 гг. В это время в Якутском Северо-Восточном отделении Института мерзлотоведения им. В.А. Обручева (ныне – Институт мерзлотоведения им. П.И. Мельникова) появилось довольно много специалистов, приехавших в Якутск почти одновременно после окончания вузов Москвы, Ленинграда, а также других центральных городов. Одним из наиболее ярких людей среди приехавших «покорителей Севера» был Ростислав Михайлович Каменский.
Как и все мы, он был увлечен наукой, общением с друзьями, девушками, чтением книг, музыкой. Одним словом ? жизнью.
В то время будущий институт насчитывал всего 40 сотрудников. Мы жили и работали в деревянных коттеджах и домах с печным отоплением. Отдаленность от города и затрудненность общения с источниками культуры, усугублявшиеся якутскими морозами, неизбежно толкали нас на путь культурного самоудовлетворения. Мы начали устраивать праздничные «капустники». На одном из них Ростислав Михайлович играл смешную мимическую сценку «про больницу», в которой незадачливый доктор отрезает у больного что-то не то. Доктором в белом халате и белой медицинской шапочке (где мы их только нашли?) был, конечно, Ростислав Михайлович. Я, сидя за пианино, обеспечивал музыкальное сопровождение сценки. А вот кто играл больного, не помню. Успех нашей драматической деятельности был шумным (зал был полон – нас было 40 человек, и был Новый год!)
Однако драма драмой, но нам хотелось музыки и песен. И тогда мы решили сделать свой джаз! Для этого у нас были весомые основания: один из нас знал нотную грамоту (это был я). Остальные нот не знали, но очень любили самовыражаться. Музыкальная неграмотность с лихвой компенсировалась нашей молодой самоуверенностью. Когда я спросил Ростислава Михайловича, играет ли он на каком-либо инструменте, он, не задумываясь, ответил: «Ты знаешь, Славик, не пробовал».
Из музыкальных инструментов в институте были пианино, частный аккордеон, гитара и … все. Встал вопрос об основных инструментах: барабане и контрабасе. Барабан я нашел в ресторане «Северный» (живо ли еще это питейное заведение?!). Шустрый пройдоха-ударник продал его нашему месткому за какую-то умопомрачительную цену, аргументируя это тем, что барабан представляет «художественную ценность» (на лицевой стороне барабана была нарисована пальма и голая русалка - предвестница будущей сексуальной революции).
Но главным нашим организационным достижением была покупка контрабаса. В те времена слово «контрабас» в Якутске, по-моему, не было даже известно. И поэтому, когда зам. директора К.Ф. Войтковский собрался в командировку в Москву, мы умоляли его купить там и привезти этот инструмент. Войтковский был тоже молод, легкомыслен и согласился. Он привез-таки контрабас самолетом! Все были потрясены. Я любовался лакированными боками контрабаса и таял от умиления и предвкушения. Сразу же со всей остротой встал вопрос -кому же поручить наш самый главный и самый ответственный инструмент. И когда я спросил своих со-товарищей, кто же возьмется играть в нашем джазе на контрабасе - основе джаза, проблема была решена сразу. Ростислав Михайлович сказал, что вопрос идиотский, потому что он давно уже чувствует генетическое сродство к этому инструменту и никому его просто не отдаст. Так наш джаз-бэнд был окончательно укомплектован!
Теперь я понимаю, что в процессе создания музыкального коллектива ковались наши организационные таланты. Во всяком случае, я усматриваю определенную закономерность в том, что бывший контрабасист Ростислав Михайлович, в конце концов, стал доктором наук, академиком и директором института. А если бы не было контрабаса?.. Вот так вот…
Другим соратникам Ростислава Михайловича наш джаз также дал неплохой жизненный старт. Специально для Ростислава Михайловича напомню имена этих «джазменов» - его друзей тех далеких времен:
Лёва Мухин - гитара; «наивысшие спортивные достижения»: доктор наук, профессор, лауреат Государственной премии РФ, советник нашего посольства в США;
Володя Алексеев - труба; доктор наук, профессор, зав. отделом Института географии СО РАН;
Альбина Арэ - аккордеон; кандидат наук, глава семьи;
Витя Девяткин - аккордеон; кандидат наук, зав. лабораторией;
Петр Даниловцев - солист; кандидат наук, секретарь СО РАН;
Лёня Чистотинов - ударная группа; кандидат наук, начальник ИНИМС.
А также Ваш покорный слуга - рояль, аккордеон, руководитель джаза; ныне – доктор наук, профессор, лауреат Государственной премии РФ.
С.Е. Гречищев
В конце 50-х годов в Северо-Восточное отделение Института мерзлотоведения им. В.А. Обручева прибыли молодые специалисты – выпускники высших учебных заведений центральных вузов (Ленинград, Москва, Воронеж и др.), а также местного пединститута. Это явилось серьезным кадровым пополнением, тем более, что в этой «зеленой поросли» были специалисты основных направлений, традиционно развиваемых в мерзлотоведении, начиная с первых десятилетий двадцатого века. Среди них – инженеры-строители, геологи, географы, физики, математики и др. Молодежь пижонистого вида взбудоражила коллектив своей энергией, энтузиазмом, научным задором. Практически все они оказались в меру талантливыми в науке, спорте и даже в искусстве. И, безусловно, в молодежной среде выделялся Ростислав Михайлович Каменский – франт аристократического облика. Было заметно, что он движим желанием выбиться в лидеры. В какой-то мере это ему удавалось. В последующем он, несомненно, добился больших успехов и в науке, и в организационной деятельности.
Мы с ним – однолюбы. В родном коллективе работаем без малого 50 лет! Срок достаточный, чтобы иметь свое суждение о нем как об ученом, организаторе и просто человеке. О научных достижениях и деяниях Р.М. Каменского красноречиво говорят его труды (монографии, статьи, доклады), ученые степени и звания. Как организатор науки, он прославился своими работами в Якутии, на севере Красноярского края и на Ямале. С первых дней работы в институте он сразу же включился в решение важных хозяйственных инженерно-технических проблем. Вспоминается его невероятное трудолюбие, проявленное при проведении экспериментов, поставленных для решения проблем теплообмена подземных водопроводов с мерзлыми грунтами. Каких огромных усилий стоила ему организация опытного стационара, обеспечение бесперебойной работы установок и дежурства сотрудников, особенно в зимние месяцы. Он не ошибся, подбирая сотрудников – рядовых исполнителей. Это одна из черт его характера – умение находить нужные кадры, настраивать их на конкретную работу и исполнять ее доброкачественно с полной мерой ответственности. Эти качества Ростислава Михайловича позднее пригодились ему при проведении крупномасштабных экспериментальных исследований на полигонах и в натурных условиях на газопроводах и объектах Западно-Якутского энергетического комплекса. Организаторские способности Ростислава проявились в полной мере при организации Вилюйской научно-исследовательской мерзлотной станции и «реанимации» Игарской НИМС. П.И. Мельников знал, кому доверить выполнение этих важнейших заданий. Немало нестандартных решений он принимал при организации станции в пос. Чернышевском, удивляя таких крепких руководителей, как сам «Батя» (Евгений Николаевич Батенчук). Возглавляя работу двух научно-исследовательских станций, он набирался опыта организатора науки. И он по-настоящему стал таковым. Когда Павел Иванович Мельников в связи с преклонным возрастом вынужден был оставить руководство Институтом мерзлотоведения, в числе кандидатов на должность директора он назвал и Ростислава Михайловича. Не будем вдаваться в подробности альтернативного обсуждения кандидатов, отметим лишь тот факт, что авторитет и чисто человеческие качества Ростислава позволили коллективу института однозначно сделать выбор в его пользу. Пост директора он занял в самое трудное время – началась пресловутая перестройка (1988 г). Мы все свидетели событий двух последних десятилетий. Каких невероятных усилий стоило Р.М. Каменскому сохранение коллектива и статуса Института мерзлотоведения – флагмана геокриологической науки в России! Он это сделал! Более того, возросла активность работы института по международным грантам и программам.
Мы с ним работали в разных направлениях. Но по долгу службы мне, как руководителю региональных исследований, неоднократно приходилось контактировать с ним. И должен сказать, что никакого пренебрежения к региональному направлению геокриологии у него не проявлялось. Наоборот, были полное понимание и реальная деловая поддержка. Я это чувствовал не только при организации и проведении полевых исследований, но и при обсуждении вопросов участия в международных совещаниях и поездках. Всегда – конкретное задание (указание) и полное содей-ствие. Безусловно, при обсуждении тех или иных организационных вопросов возникали споры и дискуссии. Ростислав иногда бывал достаточно резким, но не грубым. Всегда мог выслушать. Правда, нередко в запале и прерывал, но потом «отходил» и имел мужество сказать: «Вот тут я, кажется, не прав!». А это был шаг к консенсусу. И мы всегда его достигали не только по научно-организационным вопросам, но и в решении множества социальных проблем, ведь я более десяти лет возглавлял работу профсоюзного комитета! И еще один штрих к портрету коллеги. Он – человек слова. Бывало, что и отказывал. Но если сказал «да» – делал! Завидная черта настоящего, опытного руководителя.
Да, мы с ним – из одной обоймы образца конца 50-х годов теперь уже прошлого века. Вместе с нами оказались Г.Ф. Гравис, Л.В. Чистотинов, С.Е. Гречищев, И.П. Константинов, М.К. Гаврилова, Ф.Ф. Аптикаев, И.М. Кутасов и др. Мы уже почти полвека в науке (увы, все уже пенсионеры!). И по-прежнему мы верны тем хорошим традициям, которые сложились в те далекие, трудные, но, безусловно, интересные годы! Думается, только свистни, и мы – он, я, Ф.Э. Арэ, В.Т. Балобаев, С.Е. Гречищев в один миг окажемся с охотничьими ружьями где-нибудь на речке Кенкеме или будем сражаться в настольный теннис, плясать «танец маленьких лебедей» в кафе «Талик»… В этом плане юбиляр такой же, как и мы все в те годы, годы нашей юности.
А сегодня хочется напомнить моему дорогому другу и коллеге, перефразируя известные строки:
Ну что сказать тебе, мой друг,
С тобой мы в том не виноваты,
Что до сих пор в науке мы,
Мы для нее с тобой солдаты.
И.В. Климовский
За годы столь длительного сотрудничества на ниве инженерной гео-криологии сначала в Якутске, затем в Западной Якутии, на севере Красноярского края и в Тюменской области, наконец, снова в Якутске я съел с ним, наверное, пуд соли. Знаю его как исключительно доброго и отзывчивого человека, прекрасного руководителя, крупного ученого.
Познакомились мы с Ростиславом Михайловичем весной 1960 года. Он был младшим научным сотрудником, имевшим рабочий стаж всего два года. Однако по тем вопросам, которые он мне задавал, и его научной эрудиции я почувствовал, что его ждет прекрасное будущее.
От него я узнал, что впервые на Крайнем Севере по его проекту и участии в Якутске проложен опытный подземный водопровод. Экспериментальные исследования по выявлению закономерностей теплового взаимодействия трубопровода с мерзлыми грунтами мы проводили вместе. К ра-боте, выполнявшейся в зимние месяцы 1960–1962 гг., были привлечены ст. лаборант В.З. Калашников и лаборант Г.В. Славин. Полученные данные решили многие трудные вопросы, позволившие разобраться в сложном механизме формирования теплового режима вокруг подземного трубопровода. Эта работа была актуальна для районов сурового климата и вечной мерзлоты, где в то время бурно развивалось строительство. Исследования по этой тематике в дальнейшем были продолжены.
В течение пяти лет (1966–1971 гг.) под руководством Р.М. Каменского была организована Вилюйская научно-исследовательская мерзлотная станция в пос. Чернышевском. Создание материально-технической базы Вилюйской НИМС и обеспечение всех сотрудников благоустроенным жильем за короткий срок – это исключительная заслуга Р.М. Каменского. Он сумел также создать коллектив, в котором каждый был способен проявить себя с лучшей стороны и увлеченно работать, как и он сам.
Начались экспериментальные работы на Вилюйской ГЭС – первой на вечной мерзлоте. Проводились наблюдения за динамикой термического режима огромной плотины, ее основания и ложа водохранилища. Мы выбирали створы для наблюдений, проводили нивелировку наблюдательных постов, строили профили водохранилища. И, конечно же, мы обсуждали открывающееся нам широкое поле научной деятельности.
Для выполнения этих работ Р.М. Каменский привлек опытных специалистов (Ю.Н. Анненков, Ю.А. Тышев, Л.Г. Адонин и др.). Работа на Вилюйской НИМС раскрыла его способности экспериментатора и организатора крупномасштабных опытных работ. Многое тогда было сделано впервые: численное моделирование продолжительности образования льдогрунтовой противофильтрационной завесы, создаваемой воздушной замораживающей системой; расчет замораживания грунтов посредством жидкостных замораживающих устройств и др. Р.М. Каменский считал, что на строящемся комплексе Вилюйской ГЭС основной проблемой является измерение и автоматический контроль. Поэтому им была разработана более совершенная методика температурных измерений в основании цементационной галереи и экране плотины, методика по гидроизоляции термометрических скважин.
Годы совместной работы в пос. Чернышевском стали для меня большой школой. Здесь я многому научился у Р.М. Каменского, здесь мы стали друзьями. Дружили мы семьями. Незабываемое впечатление осталось у меня от общения с его мамой Марией Александровной. Познакомился я с ней в 1968 году в Ленинграде, куда приехал в командировку. В дальнейшем мы с ней переписывались. Последние десять лет жизни она жила в Якутске в семье сына. Мы с женой Елизаветой Федоровной часто ее навещали. Мария Александровна была очень интересным собеседником, рассказывала о далеком для нас прошлом.
Вспоминая время работы в Чернышевском под руководством
Р.М. Каменского, хочу отметить главную особенность деятельности станции в тот период – работа над общей проблемой, коллективный труд. Это давало ощущение значимости и полезности выполняемой работы.
В 1977 году Р.М. Каменский был назначен начальником Игарской НИМС. В начале 80-х годов эта станция заключила большой хоздоговор с Арктикморнефтегазразведкой на выполнение натурных экспериментов по намораживанию острова из морской воды на мысе Харасавей и проведение лабораторных исследований. Поскольку и теоретические разработки, и практический опыт по наращиванию больших массивов льда отсутствовали, Р.М. Каменский (при моем участии) разработал рабочую программу экспериментальных исследований. Мы работали очень напряженно и дружно. И «вырос» ледяной остров высотой около 4 м (диаметр около 50 м)!
Правильно говорят: «Зажигает тот, кто горит». Где бы ни работал Ростислав Михайлович, он заставлял своим примером гореть всех окружающих, полностью отдавая себя делу. Он умеет жить, работать и отдыхать с азартом и вдохновением. Ростислав Михайлович – любящий и любимый муж, отец и дедушка.
И еще он очень любит петь. Хочу закончить свои краткие воспоминания словами одной из любимых им песен: «Я желаю вам друга такого…». Желаю от всей души!
Сделав кратковременную остановку у своего 70-летия, зашагает дальше к следующим десятилетиям дорогой Ростислав Михайлович!
И.П. Константинов
Впервые имя Ростислава Михайловича я услышал в 1966 г. В то время я заканчивал географический факультет ЯГУ, искал применение своим скромным знаниям. И Октавий Нестерович Толстихин – мой сосед по дому № 46, что на проспекте Ленина, обронил как-то: «Слава Каменский ищет молодых и смелых для организации Вилюйской НИМС в поселке Чернышевском». Но я не решился покинуть Якутск.
В 1969 г. я поступил на работу в Институт мерзлотоведения и, конечно, сразу заметил Ростислава Михайловича: мужчина он яркий, с громким голосом, выступал на всех собраниях, выделялся независимостью, способностью выдвигать и отстаивать неординарные идеи. А это при Павле Ивановиче было непросто, и не всякий решался на такое.
Ситуации, конечно, бывали разные. Помню, в процессе достаточно неприятной процедуры сокращения сотрудников Ростислав Михайлович присутствовал на заседании месткома в качестве представителя дирекции. Высказывался он весьма категорично, реплики его были лаконичны, жесты порывисты.
Началось рассмотрение дела одной из сотрудниц лаборатории общей геокриологии. При оформлении карты СССР она провела государственную границу не по тому берегу реки Амура, тем самым «отобрала» у Китая несколько десятков квадратных километров территории. В результате весь уже отпечатанный тираж карты пришлось уничтожить. Институт понес большие убытки. Это событие и стало основной причиной сокращения.
Никаких сомнений в правомочности сокращения у членов комиссии не было, но эта сотрудница попросила несколько минут на разговор с Ростиславом Михайловичем наедине. Он бодро вскочил, заверил, что решит проблему за пару минут. Они удалились в его кабинет, отсутствовали около часа, а вернулся Каменский один и очень задумчивый. В дальнейшем вел он себя очень сдержанно, а вопрос о сокращении этой дамы был снят. Она представила справку о том, что уже много недель находится в «интересном положении». В этой ситуации Ростислав Михайлович показал себя чутким и все понимающим руководителем.
Потом были периоды совместной работы в диссертационном совете, когда мы принимали рождение больших и не очень ученых. Один раз дело дошло даже до обсуждения в ВАКе. Но и там все кончилось хорошо, причем в основном за счет неординарности Каменского. Председатель экс-пертного совета ВАКа, довольно известный академик (геолог) запомнил его яркие выступления на одном из крупных совещаний, и к нам отнеслись снисходительно. Чтобы смыть весьма неприятный осадок, выпили мы в тот вечер в бане И.К. Растегаева немало.
Доброжелательность, компетентность, превосходное чувство юмора и в то же время разумная требовательность – все это было присуще Ростиславу Михайловичу и в добром здравии, и сейчас, когда здоровье пошатнулось. Хочется пожелать ему, Людмиле Владимировне, всем близким, чтоб эти, будем надеяться, временные трудности отступили.
А куда приложить свои обширные знания и опыт, для Ростислава Михайловича Каменского – не проблема.
Марк Шац
Хорошо помню морозный сентябрьский день 1958 года, когда Слава Каменский в модных желтых ботинках и в летнем пальто появился на Сергеляхе. С тех пор прошло почти полвека. Многое изменилось в нашей жизни, но наша дружба выдержала испытание временем. К сожалению, в последние почти тридцать лет мы только обменивались письмами, говорили по телефону. С беспокойством я наблюдал за событиями в России, связанными с «перестройкой», но у меня всегда была уверенность, что институт, руководимый Ростиславом Михайловичем, переживет «смутное время». В этой небольшой заметке я хочу поделиться некоторыми воспоминаниями.
Этот предмет я увидел у Славы на столе. Меня заинтересовала выгравированная надпись: «Начальнику штаба шестого армейского корпуса Михаилу Павловичу Каменскому, 1916». Слава пояснил, что это подарок от сослуживцев и добавил, что после революции его отец был профессором артиллерийской академии (если не ошибаюсь), а потом был репрессирован. В Ленинграде (1959) я познакомился с его мамой Марией Алек-сандровной Рейнталь и его бабушкой Марией Федоровной. Меня удивил их оптимизм и жизнерадостность, ведь им пришлось многое пережить. С бабушкой мы даже обсуждали шахматную тему, и помню, как она охарактеризовала чемпиона мира М. Ботвинника одним словом – «Слон». В этой небольшой квартире в Автово я понял, какое благотворное влияние оказали эти две женщины на формирование характера Славы.
Я был секретарем нашей небольшой комсомольской организации, и здесь мне пришлось много общаться со Славой. Он проявил особенно много усилий в создании нашего оркестра и при обьединении нашей художественной самодеятельности с ГИМЕИНской. Этому способствовало то, что мы были молоды, а девушки ГИМЕИНа – очень привлекательны. Я думаю, что ветераны института помнят наши вечера, какие чудеса танца показывал наш контрабасист.
Немногие верили, что удастся за короткое время построить опытный подземный водопровод и получить экспериментальные данные. Славе это удалось, и даже такой скептик, как К.Ф. Войтковский, сказал мне, что этот выпускник МИСИ оказался хорошим исследователем. Хорошее сочетание научных и организаторских способностей Слава проявил при создании и работе мерзлотной станции в пос. Чернышевском.
«Историки» института знают, что в отношениях Славы с Павлом Ивановичем Мельниковым «теплые» периоды сменялись «ледниковыми». В 1971 году Слава уже был заместителем П.И. и одновременно курировал работу Вилюйской НИМС. В один из дней (1972 г.) Павел Иванович пригласил меня в свой кабинет и сказал: «Изя, вот Вам авиабилет на завтра в поселок Чернышевский. Поедете проверять работу Каменского». П.И. знал, конечно, о наших дружеских отношениях, и я был поставлен в деликатное положение. Я сказал о моей миссии Славе, но он отнесся к этому спокойно: «Мне нечего скрывать». В Чернышевском я был приятно удивлен чистотой на этой небольшой станции и условиями, в которых живут ее сотрудники. Я просмотрел отчеты и поговорил с людьми. Особенно интересны были результаты экспериментов В. Макарова с термосифонами. Все было в порядке. Вечером, прогуливаясь вместе с заместителем начальника станции по ее территории, я заметил, что в 9 часов вечера одно окно еще светится: «По-видимому, кто-то забыл выключить свет». На это он мне ответил: «Нет, это Макаров еще работает – значит, все нормально». Самым ярким воспоминанием была рыбалка, которую организовал Б. Оловин. Нелишне отметить, что П.И. охладел к моей миссии, и моего отчета не потребовалось.
В 1974 году моя мать и мой брат с семьей эмигрировали из СССР. Я сразу почувствовал изменение отношения ко мне со стороны П.И. Это озадачило меня, ведь у меня всегда были хорошие отношения с Павлом Ивановичем. Это П.И. предложил мне организовать новую лабораторию. И здесь Слава дал мне хороший совет: «Ты знаешь, что П.И. доложили о твоей матери и брате, и я советую тебе поговорить с Павлом Ивановичем». Я последовал этому совету и сказал П.И. только одну фразу: «Павел Иванович, моя мать и мой брат эмигрировали, но я даю Вам слово, что я институт не подведу». Павел Иванович улыбнулся и сказал: «Это я и ждал от Вас».
И.М. Кутасов,
старший исследователь факультета геофизики
Тель-Авивского университета
Ростислав Михайлович Каменский относится к той, редкой и сегодня, породе людей, которых причисляют к «движителю» любого дела, за какое бы он ни брался: работа, отдых, семейные дела, отношения с детьми. От него исходит положительная энергия. Он всегда был, есть и будет примером нравственности и глубокой порядочности во взаимоотношениях с людьми. Конечно, на его натуре сказываются унаследованные им качества дворянской «породы» и воспитание. Многие положительные качества он приобрел от матери, которую помнят и уважают все, знавшие ее. Р.М. Каменский – человек высокоэрудированный, целеустремленный, разумно честолюбивый, искренний во взаимоотношениях с людьми, радушный и хлебосольный хозяин, любитель застолий с тостами – всегда является центром притяжения не только постоянно работающих с ним коллег – ученых, но и людей, хотя бы раз контактировавших с ним. Это надо уметь – так по-Каменски слушать и давать такие человеческие советы, как Он.
С годами, хотя и видимся мы реже, чувство глубокого уважения к Ростиславу Михайловичу не ослабевает. Его помнишь и мысленно советуешься с ним в сложных житейских ситуациях.
Хотелось бы сказать о его нежных и трогательных отношениях с женой Милой и сыном Мишей, которых он искренне любит. Здесь надо отметить и стойкий, героический характер его жены, особенно ясно проявившийся во времена тяжелых жизненных испытаний, связанных с бо-лезнью Ростислава Михайловича. Ее любовь, каждодневное мужество, умение организовать быт в сложных условиях, стойкое преодоление тягот лечения и неоднократных авиаперелетов из Санкт-Петербурга в Якутск и обратно отмечены окружающими. Семейная пара – Ростислав Михайлович и Мила – старается достойно передать свои нравственные и человеческие качества сыну Михаилу, который вырос на наших глазах и стал положительным и рассудительно-разумным человеком.
Хотелось бы вспомнить два эпизода, связанные с совместной работой на Таймыре. Один из них – охота на гуся, другой – перегон служебного автомобиля «УАЗ» из Новосибирска в Норильск.
Лет двадцать пять назад, под самый Новый год, по заданию Ростислава Михайловича я и водитель прилетели из Норильска (через Красноярск) в Новосибирск с нарядом на получение автомобиля. Мороз – под минус 30 градусов. Получили автомобиль в Академснабе. К 25 декабря с трудом доехали своим ходом до Красноярска: машина глохла, мы мерзли, не хватало бензина. Определили машину на стоянку, устроились в гостиницу. Едем в аэропорт г. Красноярска договариваться о перевозе машины самолетом в сопровождении водителя. Но, не тут-то было! До Нового года, – говорят в Аэрофлоте, – нет никакой возможности вылета, затем праздник, потом раскачка, и можете улететь с машиной в лучшем случае только 5 или 10 января. Что делать? У всех семьи! Новый год – особый семейный праздник.
Звоню в Игарку Ростиславу Михайловичу. Тогда он возглавлял Игарскую научную-исследовательскую мерзлотную станцию. Говорю – так и так, что делать? Оставить водителя и машину на две недели в Красноярске или определить машину на хранение, а водителя отправить самолетом домой в Норильск на празднование Нового года? Правда, затем водителю снова придется лететь в Красноярск за автомашиной в Норильск. При этом лимит на командировки исчерпан, денег на дорогу нет.
До сих пор помню слова Ростислава Михайловича: «Если оставишь водителя в Красноярске, сможет ли он потом уважать тебя? Вывернись, как хочешь с лимитом и с приобретением авиабилетов в Норильск и на обратный рейс, но отправь водителя на Новый год к семье! Главное – уважение окружающих и уважение к себе самому!» Так я и поступил. До сих пор помню этот случай нравственного отношения к делу Ростислава Михайловича. Выговор за перерасход лимитов потом я получил, но грех на душу не взял.
Приведенный случай, – казалось бы, незначительный, но вся наша жизнь состоит из подобных случаев, и каждый день мы делаем свой выбор. Пусть этот выбор будет всегда иметь нравственную и человеческую основу.
Другой эпизод связан с выездом на весеннюю охоту. Дело было в Игарке в конце апреля, в преддверии майских праздников. Снег – до двух метров, а мороз – под минус 20 градусов. Вездеход заправлен, экипаж – четыре человека, за рычагами – Ростислав Михайлович. Едем по пути заброшенной «сталинской» железной дороги из Игарки в Надым. Рельсы сняты, мосты и переходы разрушены, реки переезжаем по льду. При этом на берегу каждой реки закрепляем трос. А весной даже не пахнет.
Приехали, нашли подходящее место, сделали круговые следы от гусениц вездехода на льду озера для ускорения его таяния – образования «лыв». Поставили палатку и печь в нее. Затопили печку дровами, которые привезли с собой из Игарки. Вокруг – лесотундра, светит яркое солнце. Сделали из снега для каждого охотника укрытия – скрадки, уселись в них с ружьями и ждем. Но гуся нет, холодно, и снег не тает. Видно далеко, тишина и солнце. Дня три живем в палатке – все ждем хода гуся. И вдруг как-то сразу потеплело, и лед начал таять. Таяние шло очень интенсивно, так как солнце светило круглосуточно. И полетел гусь. И вот на «лыву» садится большой красивый гусь, причем стрелять – моя очередь. Вижу, Ростислав Михайлович высовывается из скрадка: «Нельзя стрелять – это лебедь». И я не стал стрелять в лебедя даже в азарте охоты. Причем этот лебедь был один, а лебеди живут парами – красивые и такие понятные для любого человека птицы. Значит, один лебедь был убит во время перелета до нас.
О чем я хочу сказать? У Ростислава Михайловича всегда и везде есть «нравственный тормоз».
А на обратном пути, возвращаясь с охоты, мы использовали тросы, закрепленные нами на берегу рек. Реки вздулись, по ним плыли и сталкивались льдины. Вездеход на плаву преодолевал реку, вытягивая себя канатом на другой берег. Целое приключение!
Разумная предусмотрительность и внимание к природной среде – еще одна отличительная черта Ростислава Михайловича.
Желаю тебе, мой дорогой друг, в свои 70 лет быть таким же мужест-венным, надежным и нравственным человеком, передавать знания, опыт и личные качества окружающим.
Прими наши поздравления и пожелания всех жизненных благ от семьи Растегаевых.
И.К. Растегаев
Я Енисей узнал через Игарку,
На косогорье светлый городок.
Осушена торжественная чарка,
Растаял вечномерзлый холодок!
С «уазика», как с жеребца гнедого,
Слетает огнеметный человек,
Замеса нестоличного, крутого,
Мгновенное доверие навек!
Потом уже приходит пониманье,
Что этот нестандартный человек
Такой величины и обаянья,
Что будто вы знакомы целый век!
С той встречи миновало четверть века,
Не изменился ни характер, ни настрой,
Не загордился от научного успеха,
Не съехал на брюзжанье и покой.
И мы сегодня, в праздник Юбилея,
Гордимся Вами и желаем Вам
Жить долго, не старея, не болея,
Жене на радость, детям и всем нам!
основных научных публикаций Ростислава Михайловича Каменского
1. Теплопотери воды при пуске трубопровода // Водоснабжение и санитарная техника. – 1963. – № 12. – С. 12–15.
2. Экспериментальные исследования теплового взаимодействия водопроводов с мерзлыми грунтами // Тепловые процессы в мерзлых горных породах. – М.: Наука, 1964. – С. 86–89.
3. Исследования теплового взаимодействия периодически работающих трубопроводов с мерзлыми грунтами // Труды совещания-семинара по обмену опытом строительства. – Красноярск, 1964. – Т. III. – С. 99–108.
4. Тепловое взаимодействие подземных водопроводов с мерзлыми грунтами // Колыма. – 1964. – № 7. – С. 41–48.
5. Теплообмен при заполнении водопровода, уложенного в мерзлый грунт // Процессы тепло- и массообмена в мерзлых горных породах. – М.: Наука, 1965. – С. 94–97.
6. Тепловое взаимодействие подземных водопроводов с мерзлыми грунтами при нестационарном теплообмене // Автореф. дисс. … канд. техн. наук. – Якутск, 1965. – 16 с.
7. Теплотехнический расчет льдогрунтовой противофильтрационной завесы плотин с учетом взаимного влияния колонок // Гидротехническое строительство. – 1971. – № 4. – С. 38–42.
8. Ледовая переправа для переброски тяжелых грузов в условиях Крайнего Севера // Гидротехническое строительство. – 1971. – № 8. – С. 45– 48. – (Соавторы: Биянов Г.Ф., Павленко Ю.Г.).
9. Термический режим водохранилища Вилюйской ГЭС и вечномерз-лых грунтов его ложа // Колыма. – 1972. – № 8. – С. 30–33. – (Соавтор – Константинов И.П.).
10. Термический режим основания и экрана плотины Вилюйской ГЭС // Доклады и сообщения на II Международной конференции по мерзлотоведению. Вып. 7. Принципы управления криогенными процессами при освоении территорий с многолетнемерзлыми породами. – Якутск: Якутское книжное изд-во, 1973. – С. 228–235.
11. Северо-Западная Якутия. Путеводитель. – Якутск, 1973. – 45 с. – (Соавторы: Константинов И.П., Макаров В.И., Оловин Б.А.).
12. Проектирование плотин для оросительных мелиораций в Центральной Якутии. – Якутск: Якутское книжное изд-во, 1976. – 235 с. – (Соавторы: Слоев Л.Н., Селиверстов А.П., Соловьев П.А., Снегирев А.М. и др.).
13. Устройство фундаментов для буровых установок в районах распространения вечномерзлых грунтов // Бурение. – 1976. – № 5. – С. 46–51. – (Соавторы: Гайдаенко Е.И., Кутасов И.М.).
14. Условия и особенности строительства в области вечной мерзлоты // XXIII Международный географический конгресс. Симпозиум «Геогра-фия полярных стран»: Тезисы докладов. – Л.: Гидрометеоиздат, 1976. – С. 110–113. – (Соавтор – Войтковский К.Ф.).
15. Термический режим плотины и водохранилища Вилюйской ГЭС. (ДСП). – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения СО АН СССР, 1977. – 92 с.
16. Контроль за строительством и эксплуатацией сооружений // Раздел: «Временное руководство по защите ландшафтов при прокладке газопроводов на Крайнем Севере. – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения СО АН СССР, 1980. – С. 38–39. – (Соавтор – Райский О.А.).
17. Применение термосифонов для закрепления трубопроводов // Строительство трубопроводов. – 1981. – № 10. – С. 16–17. – (Соавторы: Мельцер М.С., Шабанов П.П., Дорошенко И.Г.).
18. Проблемы инженерной гляциологии, связанные с освоением арктического шельфа // Материалы гляциологических исследований. Хроника, обсуждения. – 1981. – № 41. – С. 46–49. – (Соавтор – Войтковский К.Ф.).
19. Экспериментальные исследования процессов намораживания льда из морской воды // Термика почв и горных пород в холодных регионах. – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения СО АН СССР, 1982. – С. 142–150. – (Соавтор – Константинов И.П.).
20. Artificial ice masses in arctic seas // Permafrost Fourth International Conference. Final proceedings, Fairbanks, Alaska. – 1983. – С. 264–267. – (Соавторы: Мельников П.И., Войтковский К.Ф., Константинов И.П.).
21. Создание ледовых массивов из морской воды // Материалы гля-циологических исследований. Хроника, обсуждения. – 1984. – № 50. – С. 219–223. – (Соавторы: Войтковский К.Ф., Константинов И.П.).
22. Создание и сохранение искусственных ледовых массивов из морской воды // Проблемы инженерной гляциологии. – Новосибирск: Наука, 1986. – С. 167–172. – (Соавторы: Войтковский К.Ф., Константинов И.П.).
23. Геокриологические проблемы хозяйственного освоения мелководных участков арктического побережья // Природные условия осваиваемых регионов Сибири. – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения СО АН СССР, 1987. – С. 38. – (Соавторы: Григорьев Н.Ф., Сергеев Б.П.).
24. Исследование теплообмена газопроводов с мерзлыми грунтами (ДСП) – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения СО АН СССР, 1987. – 56 с.
25. Своевременно и обоснованно // Строительство трубопроводов. – 1988. – № 1. – С. 31.
26. Экспериментальные исследования теплового взаимодействия буронабивных свай с мерзлыми грунтами // Геокриологические исследования на Севере Западной Сибири. – Новосибирск: Наука, 1990. – С. 65–72.
27. Экологические аспекты освоения криолитозоны // Инженерно-геокриологические исследования в геоэкологии. – М.: ВСЕГИНГЕО, 1991. – С. 94–101. – (Соавторы: Анисимова Н.П., Макаров В.Н., Фельд- ман Г.М.).
28. Мониторинг криолитозоны // Вестник Российской Академии на-ук. – М.: Наука, 1993. – Т. 63. – № 12. – С. 1090–1095. – (Соавторы: Мельников П.И., Павлов А.В.).
29. Gas Pipe-Line Mastakh-Yakutsk Environment // Permafrost sixth International Conference, Proceedings (vol. 1) Beijing China, 1993. – C. 322–325. – (Соавторы: Константинов И.П., Попов В.А.).
30. Degradation of cryogenic Strata in Large Water Storage Areas // Permafrost sixth International Conference, Proceedings (vol. 1.) Beijing China, 1993. – C. 923–926. – (Соавтор – Оловин B.A.).
31. Мерзлотные исследования Якутской экспедиции АН СССР // Материалы научной конференции, посвященной 70-летию создания Якутской комплексной экспедиции Академии наук СССР. – Якутск, 1996. – С. 61–66.
32. Международное сотрудничество Института мерзлотоведения СО РАН в области геокриологии. – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН, 1996. – С. 28–42. – (Соавторы: Бало-баев В.Т., Макаров В.Н., Куницкий В.В., Федосеев Н.Ф.).
33. Проект регионального экологического атласа криолитозоны (на примере Якутии) // Материалы Первой конференции геокриологов России. Кн. 2. – М.: Изд-во МГУ, 1996. – С. 336–347. – (Соавторы: Алексе-ев В.Р., Архипов В.И.).
34. Опыт разработки информационно-массовой системы в области инженерной геокриологии, гляциологии и ледотехники // Материалы Первой конференции геокриологов России. Кн. 3. – М.: Изд-во МГУ, 1996. – С. 102–106. – (Соавторы: Алексеев В.Р., Волков Л.Н.).
35. Становление и развитие мерзлотоведения в Якутии // Наука и образование. – № 1. – 1997. – С. 22–28.
36. Концепция и принципы градостроительства в криолитозоне // Наука и образование. – № 1. – 1997. – С. 128–132.
37. Инженерно-геокриологические и экологические проблемы развития города Якутска // Материалы научно-практической конференции «Якутск – столица северной Республики: глобальные проблемы градосферы и пути их решения»: Сб. статей. – Часть 1. – Якутск, 1997. – С. 58–64.
38. The Project of the Ecological Atlas of Permafrost The Zone (Republic of Sakha/Yakutia) // Proceedings of the Fifth International Symposium on Cold. Region Development. Anchorage, Alaska, USA, May 4–10, 1997. – P. 373– 376. – (Соавторы: Алексеев В.Р., Архипов В.И.).
39. Concepts and principles of city designing and building in the Russian permafrost zone // Geocryological problems of construction in Eastern Russia and Northern China International Symposium, 23-25 September, 1998. Chita, Russia. – Vol. 1. – Р. 59.
40. Долгосрочный прогноз теплового режима ложа и бортов Вилюйского водохранилища // Материалы IV научно-методического семинара «Инженерно-геологическое изучение термокарстовых процессов и ме-тоды управления ими при строительстве и эксплуатации сооружений (ИГК-98)». – С-Пб, 1998. – С. 95–100. – (Соавторы: Шендер Н.И., Тетельбаум А.С., Оловин Б.А., Константинов И.П.).
41. Становление и развитие инженерного мерзлотоведения в Якутии // Криосфера Земли. – 1998. – № 4. – Том II. – С. 27–31.
42. Деформация газопровода Мастах – Якутск при пучении и осадке грунтов // Труды Международного научно-технического семинара «Защита инженерных сооружений от морозного пучения (ЗМП-93)». – Якутск, 1998. – С. 61–64. – (Соавторы: Константинов И.П., Попов. В.А.).
43. Геокриологический мониторинг на железнодорожном транспор-те. – Иркутск: Институт географии СО РАН, 1999. – 53 с. – (Соавторы: Алексеев В.Р., Самохин А.В.).
44. Мониторинг природно-технических систем в криолитозоне // Криосфера Земли. – 1999. – № 4. – Том III. – С. 38.
45. Ученые-мерзлотоведы: Алексеев Владимир Романович. – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН, 1999. – 72 с.
46. Ученые-мерзлотоведы: Войтковский Кирилл Фабианович. – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН, 1999. – 26 с.
47. Современное положение и основные направления развития гео-криологической науки в XXI веке // Наука и образование. – 2000. – № 3. – С. 57. – (Соавтор – Балобаев В.Т.).
48. Шахта Шергина // Наука и образование. – 2000. – № 3. – С. 133–135.
49. Methodological Principles of Forecasting Interaction between Engineering Structures and Environment in the Permafrost Zone // Journal of glaciology and geocryology. – Vol. 22. – Suppl. Sept. Science Press, Beijing, China, 2000. – P. 217–220.
50. Geocryological Monitoring During Railwey Construction and Operation: Principles and Content // Journal of glaciology and geocryology. – Vol. 22. – Suppl. Sept. Science Press, Beijing, China, 2000. – P. 243–252. – (Соавторы: Алексеев В.Р., Самохин А.В.).
51. Basis for and development of Ice Information System in domain of glaciology, ice and permafrost engineering // Permafrost Response on Economic Development, Environmental Security and Natural Resources. – London, 2001. – P. 444–449. – (Соавторы: Алексеев В.Р., Волков Л.Н.).
52. Methodological Principles of Forecasting Interaction between Engineering Structures and Environment in the Permafrost Zone // Permafrost Response on Economic Development, Environmental Security and Natural Resources, London, 2001. – London. – P. 369–374.
53. Permafrost thawing beneath buried pipelines // Thermal analysis, construction, and monitoring methods for frozen ground. Edited by David C. Esch. Published by American Society of Civil Engineering, chapter 11. – 2004. – Р. 363–425. – (Cоавторы: Шур Ю., Нидович Б., Славин-Боровский В.)
РЕДАКТИРОВАНИЕ
1. Вотяков И.Н. Физико-механические свойства мерзлых и оттаивающих грунтов Якутии. – Новосибирск: Наука, 1975. – 176 с.
2. Вельмина Н.А. К тайнам вечной мерзлоты (Книга об основоположнике мерзлотоведения Михаиле Ивановиче Сумгине). – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения СО РАН, 1994. – 136 с.
3. Академическое мерзлотоведение в Якутии. – Якутск: Институт мерзлотоведения СО РАН – ассоциированный член Изд-ва СО РАН, 1997. – 328 с. – (Члены редколлегии: Анисимова Н.П., Гаврилова М.К., Шепе- лев В.В., Климовский И.В., Заболотник С.И., Алексеева О.И.).
4. Проблемы геокриологии // VII Международная конференция по мерзлотоведению (Канада, СЗТ, Йеллоунайф, июль 1998): Сб. докладов. – Якутск: Изд-во СО РАН, 1998. – 210 с. – (Члены редколлегии: Куниц- кий В.В., Оловин Б.А., Шепелев В.В.).
5. Geocryological problems of construction in Eastern Russia and Northern China // International Symposium 23–25 September, China, Russia, 1998. – Vol. 1 (330 р.); – Vol. 2 (286 р.). – Permafrost Institute SB RAS. – Сборник докладов. – (Члены редколлегии: Чжан Р.В., Гурьянов И.Е., Константи- нов И.П.).
6. Шепелев В.В. Ученые-мерзлотоведы: Анисимова Нина Петровна. – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН, 1999. – 48 с.
7. Григорьев М.Н. Ученые-мерзлотоведы: Григорьев Николай Филиппович. – Якутск: Изд-во института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН, 1999. – 64 с.
8. Чжан Р.В. Проектирование, строительство и эксплуатация гидротехнических сооружений низкого напора в криолитозоне (на примере Якутии). – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН, 2000. – 160 с.
9. Бэр К.М. К познанию нетающего почвенного льда в Сибири. – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН, 2000. – 160 с.
10. Анисимова Н.П., Шепелев В.В. Ученые-мерзлотоведы: Вельмина Нина Александровна. – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН, 2001. – 42 с.
11. Кузьмин Г.П. Подземные сооружения в криолитозоне. – Новосибирск: Наука, 2002. – 176 с.
12. Проблемы инженерного мерзлотоведения. Том 3 // Труды V Международного симпозиума по проблемам инженерного мерзлотоведения (24 сентября 2002 г.), 2003. – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН. – 108 с.
13. Алексеев В.Р. Инженерная геокриология, гляциология, ледотехника. (Фундаментальные источники информации на русском языке). – Якутск: Изд-во Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН, 2004. – 185 с.
| Первая страница |  | (c) 2001 |
